— Да так, мелочь. Тысячу рублей. Правда, чтобы получить за выездом мою квартиру, другой предложил бы больше, но я пожалел Пазада, он так просил, умолял, чуть не плакал…
— И откуда взял старый греховодник столько денег? — изумился Хату. — Вечно жалуется на бедность. Когда мы, друзья-приятели, собираемся скинуться по рублику, у него такой вид, словно в кармане у него сидит змея.
— Именно у таких скупцов, как он, всегда есть деньги, — подлил я масла в огонь.
— Валлахи, Лаукан, если бы ты мне раньше сказал, я дал бы больше.
— Сожалею, не знал.
— А сейчас ничего нельзя сделать? — вкрадчиво спрашивает Хату. — Я ведь в долгу не останусь, сам знаешь.
— Нет, теперь вряд ли. Пообещал человеку. Неудобно как-то заявлять ему, что передумал…
— При его нечистой совести здесь ничего неудобного нет, — перебил меня Хату.
— Я не его имею в виду. Мне самому будет неловко.
— Тоже правда, — согласился Хату. И тут же добавил: — С этим бессовестным человеком можно поступать как угодно.
— Так-то оно так, — делаю вид, что согласен с ним. — Но все же ты не обижайся, я считаю такой поступок недостойным мужчины…
Когда Хату уходил, я снова предупредил его, чтобы он не проговорился насчет моей «новой квартиры». Он молча ударил себя в грудь.
А не прошло и часа, как прибежал Пазад.
— Эй, счастливец, ты что же утаиваешь от нас, что получил новую квартиру, не зовешь обмывать? — выпалил он с порога. — Поздравляю, поздравляю!
— Ничего я не утаиваю, просто жду, пока переедем, — ответил я, соображая, кого он встретил — Шумафа или Хату.
— А я только что об этом узнал, встретил на улице Захачокова Шумафа, — объяснил Пазад: — Хорошо, хорошо, просто трудно передать словами, как я рад за тебя. И как только тебе удалось такое дело провернуть?!
— Неужто не понимаешь? С деньгами любое дело по плечу.
— Это правда, это правда! — согласился со мной Пазад. — В наше время надо иметь или много денег, или влиятельного друга. Без этого не то что хорошую квартиру — приличную рубашку не достанешь. А твоя квартира еще в порядке. Кому же, интересно, ее передадут?
Оказывается, Пазада тоже беспокоит судьба моей квартиры.
— Вот что, Лаукан, у тебя много влиятельных друзей, может, замолвишь словечко?
— Ты о чем? — спросил я, сделав вид, что не понимаю, к чему он клонит.
— Если бы ты добился, чтобы твою старую квартиру передали мне, я бы никогда не забыл о таком поступке.
— Вообще-то можно, но сам понимаешь… — прозрачно намекнул я.
— Если я дам тебе примерно тысячу, этого хватит?
— Мало.
— Ну, добавлю еще двести рублей.
— Маловато.
— Больше, пожалуй, не смогу. У тебя же только на одну комнату больше, неужели за одну комнату не хватит тысячи двухсот рублей?
— Я же говорю — маловато. Да, собственно, что мы торгуемся? Я уже договорился.
— С кем же?
— Да вот недавно заходил ко мне Хату Малишев и уговорил попросить за него. Обещал немалые деньги. И я его обнадежил.
— И сколько тебе обещал этот старый аист?
— Он тоже дает не меньше, чем ты.
— Нет, нет, ты прямо скажи, конкретно, сколько он тебе обещал? — Заметно было, что Пазад боится, как бы Хату не дал больше, чем он.
— Обещал дать не меньше, чем полторы тысячи.
— Откуда столько денег возьмет этот косолапый? — удивился Пазад. — Никогда еще он один не купил и пол-литра, все время просит, чтобы кто-то добавил.
— Не покупал, потому и есть у него деньги! — резонно заметил я.
— Ах, старый аист, прямо-таки собака-ищейка — как быстро все разнюхал! Вот что, Лаукан, а не можешь ли ты передумать? Ты же знаешь, что я всем сердцем твой. Этот косолапый не очень порядочный человек, ты не смотри на его приветливый вид. Он себе на уме. Запросто донесет на тебя, А что касается денег, я дам не меньше, чем он обещал, накину даже рублей сто — двести…
Я не смог сдержать улыбки.
— Чего смеешься? — уставился на меня Пазад.
— Не над тобой смеюсь, просто вспомнил один случай и не смог удержаться, — нашел я подходящий предлог. — Но вот насчет твоей просьбы… Не могу ничего сделать. Я человека обнадежил, деньги получены, как смогу после всего сказать, что передумал?
— Такому человеку, как Хату, все можно сказать, все удобно.
— Сам знаю, но я не могу отказываться от своих слов.
— Валлахи, Лаукан, ты знаешь мои жилищные условия и все-таки оставляешь свою трехкомнатную квартиру такому бессовестному человеку. А еще старинный друг…