— Да, здесь.
«Чычыт-чечет», — пропищали евражки и принялись разрывать землю так, что пыль столбом поднялась. Вороны с карканьем стали кружить над ними. Вот работа так работа.
Хасаастаах от радости даже запрыгала:
— Даах-даах, молодцы! Ой, молодцы!
Евражки-удальцы недолго возились, вскоре показался котелок, сверкнули на солнце золотые монеты. Хасаастаах с криком кинулась к нему.
— О, счастье мое, о моя удача! — из глаз, на удивление воронам, потекли у нее светлые капельки, изо рта вожжой потянулась слюна. Но затем она опомнилась, отскочила в сторону и скомандовала евражкам, которые, оцепенев от удивления, все до единого стояли торчком:
— Еще, еще! Нажмите сильней, ребятки! Нажмите, за мною не пропадет!
Евражки снова принялись рыть, а вороны поднялись над деревьями и подняли невообразимый гвалт: «Кто пропадет?»; «Отчего пропадет?»; «За чем пропадет?»; «За ней пропадет?»
И вдруг в лесу послышались голоса людей. Вороны опустились на землю и притихли, евражки настороженно замерли. А на поляну вышли мальчишки.
— Гляди-ка, во-он там собрались вороны и евражки. Вместе.
— Ага, что-то раскапывают. Ну и дела!
— Айда, посмотрим?
— Айда!
Увидев, что мальчишки бегут к ним, вороны не на шутку перепугались и с криками «Даах, даах, беда, беда!» беспорядочно разлетелись кто куда. Евражки с криками «Чечет, чечет, беда, беда!» бросились к своим норам.
Хасаастаах опомнилась, лишь очутившись на вершине высокого кедра. Сердце ее билось от страха, крылья дрожали, лапы едва удерживали на ветвях. И только вспомнив о возможности обернуться человеком, она поборола охвативший ее ужас. И даже успокоилась вполне. И услышала, что мальчишки внизу восторженно кричат:
— О-о, да это же клад!
— Золотые монеты!
— А в другом котелке серебряные. Да их тут полным-полно!
Услышав это, успокоившаяся было Хасаастаах снова заволновалась, в глазах у нее потемнело от обиды и злости. С душераздирающим криком бросилась она вниз, села на котелки, которые начали вытаскивать ребятишки из ямы, грозно раскрыла клюв, закричала истошно «Крах! Карах!», взъерошила перья. Мальчишки от неожиданности закричали, кто-то из них с испугу огрел Хасаастаах веткой по спине. Она заорала от боли и взлетела кверху.
— Чудная ворона какая-то, — удивились ребятишки.
Они вытащили котелки и пошли, беседуя меж собой о такой замечательной находке и о том, что с ней делать:
— Отнесем к учителю, он разберется.
— Зачем к учителю? Сдадим в поселковый Совет.
Услышав это, Хасаастаах впала в отчаяние: «О, какое горе! Уже все было в моих руках! Отобрали клад, маленькие негодяи!» И тут она произнесла, слетев на землю:
— Прекратись, волшебство, я — ворона не навек, повернусь, обернусь — снова я человек. — И стала она сама собой. И кинулась к ребятам:
— Отдайте! Отдайте! Это мой клад!
Ребята обернулись и поглядели на нее с невероятным изумлением: из-под земли, что ли, она явилась?
— Не трогайте, отдайте, это мой клад, говорю! — запыхавшись, подбежала она к мальчикам.
Те загородили котелки, один из них вышел вперед:
— Нет, товарищ женщина, это не ваше. Это клад, который спрятал Айгылла бай. — Он — собственность государства. Вот мы и сдадим его в Совет.
— Но клад нашла я! — заорала Хасаастаах.
— И вовсе нет, его евражки выкопали.
— Я заставила их копать. Я! Когда была вороной. — У Хасаастаах даже глаза от злости закатились.
— Когда была вороной, да? — захохотали ребята.: — А ну покаркайте! Кар! Кар! Кар!
— Что бы вы ни говорили, клад мы передадим в Совет, и на этом конец! — сказал тот самый мальчишка, что говорил о сокровищах бая Айгыллы.
Хасаастаах от злости заскрипела зубами, решила было кинуться на ребят, силой вырвать хоть один котелок — с золотом. Но подумала: не отдадут, их много, да и, однако, решительные очень. Вот так ни за что ни про что не только клада лишилась, но даже процентов за находку.
Уныло поплелась она вслед за мальчишками.
А те пришли в сельсовет, поставили на председательский стол котелки — один с чистым золотом, другой — со звонким серебром, стали рассказывать сбежавшимся односельчанам, как они нашли его, а Хасаастаах подняла шум:
— Не они нашли, а я нашла.
— А разве его не евражки выкопали? — спросил председатель Совета Семен Семенович.
— Когда я была вороной, то старый местный ворон показал мне место, где зарыт клад. Он же, старик К-хаар, позвал туда евражек, — с горечью заговорила Хасаастаах, как и подобает человеку, которому не верят, хотя говорит он чистейшую правду. Но люди рассмеялись.
— Зачем ты нам сказки рассказываешь? — отмахнулся Семен Семенович.
— Какие сказки! Какие сказки! — взбеленилась Хасаастаах. — Это чистая правда, так и было на самом деле.
Семен Семенович стал изумленно вглядываться в ее лицо.
— Ты на меня так не зыркай! Я еще не сошла с ума и не набралась рассыпухи. А правду свою буду отстаивать. Была я вороной, была, понимаешь ты или нет? И сейчас снова могу в нее превратиться! — завопила возмущенная Хасаастаах.
Люди расхохотались еще пуще: «Вот веселье-то! Веселье Кечена! Проделка Кечена!»
Семен Семенович пристально посмотрел на женщину. «Вроде бы незаметно, что она умом тронулась», — подумал он и предложил:
— Ну что ж, тогда докажи свою правду, превратись в ворону.
— И превращусь! Еще как превращусь! А как же! — И Хасаастаах вскочила с места, стала посреди комнаты и запричитала: — Даах-даах дарарах, пришла с поклоном я, турулус-ирилис не медведь и не лис, не человек, а ворона я!
Она замахала по-птичьи руками, повторяя и повторяя заклинание.
Хохот усилился.
«Смейтесь, смейтесь, — мелькнуло в голове Хасаастаах, — что потом скажете?»
— Турулус-ирилис не медведь и не лис, не человек, а ворона я!
Что же это? Волшебство больше не действовало.
А люди чуть ли не помирали со смеху: охо-хо, ого-го, хи-ха-ха, ой, силушки нет сдержаться, вот веселье-то! Веселье Кечена!
— Какая жадность должна сжигать человека, — сказал Семен Семенович, — если он может так унизить сам себя?
— Не человек, а ворона я! Не человек, а ворона я! — все тише и тише повторяла Хасаастаах до тех пор, пока не осталась одна в пустой комнате. Люди посмеялись и разошлись, ведь все помнят пословицу: «Делу — время, потехе — час».
ЭРГИТИЭН
Кто не знает Элегэнтэя Эргитиэна?
Не делайте вид, будто он вам незнаком. Знаете, все вы его знаете, а если и не самого Элегэнтэя, то кого-нибудь из Эргитиэнов обязательно, ведь звучное имечко это в переводе на русский язык значит — «ловкач».
У него великолепная четырехкомнатная квартира — на семью в три человека.
Такую дорогостоящую домашнюю обстановку, мебель, ковры, драгоценные вазы, хрусталь даже с помощью ОБХСС не найдешь во всем Якутске.
А вы садились когда-либо в более изящную, новехонькую, всю сияющую, голубую, словно скроена она из кусков неба, «Волгу»? То-то же!
Чего недостает Элегэнтэю Эргитиэну? У него есть все, посуда небывалой формы и утварь, созданная лучшими мастерами-художниками, роскошная одежда из наимоднейших тканей и заграничная обувь, а холодильники набиты такими изысканными яствами и угощениями, что если бы я стал их перечислять, у вас, друзья мои, слюнки бы потекли.
Разве что нет у него птичьего молока? Сомневаюсь: такой умелец и птицу выдоит. Такой уж он ловкач.