— Попробуй только не вернись! Я тебе… — пригрозила Галаная и разревелась, так и не придумав мужу наказания.
Вышел из положения Кирилл, долго рассказывая своим женщинам об экспедиции Создателей в аномалию. Все что помнил из того, что было в его памяти от Бога.
— Сына назовем Павликом, — сказал, глядя в глаза беременной Веронике.
— Карамена взбесится! — хмыкнула Астория, даже не думая возражать. Церковь почему-то еще в первом тысячелетии после схождения Создателей на Наташку запретила произносить имена Богов.
****
Как-то оно все слишком быстро несется. Вроде бы только вчера был студиозом Джурской академии, потерявшим в один миг все, от семьи до своих родовых земель. Трех лет не прошло, а есть целый континент, выполняющий его волю. Впрочем, — Кирилл скосил глаза направо, где в своем ложементе лежала Регина, — американцы, которых вчетверо больше, чем сангарцев-европейцев, нынче тоже работают на общее дело. И, что для него важнее всего, есть родные девчонки, ставшие настолько близкими, что без них жизнь не мыслится. Вероничка неделю назад Павлика родила — вот это, наверное, самое прекрасное. Праздновала, кажется, вся Наташка. Чуть полет не сорвали, но все проверки показали исправность, как пускового комплекса, так и корабля с ракетоносителем.
— Лунатики, вы там еще не заснули? — раздается Сашкин голос в шлемофоне. Чего связью через сетку не пользуется? Или уже столько в ней наработался, проверяя через подчиненных все и вся, что уже войти в нее не может?
— Нет, — откликается первой Регина, — хотя если еще минут двадцать ваши гребаные излишние проверки будут продолжаться, то точно прикорну.
— Долго еще? — без излишней трепотни спрашивает Кирилл.
— Не-а, все тютелька в тютельку.
— Это что-то из половой жизни лилипутов? — реагирует американка, вспомнив детский бородатый анекдот.
— Именно, — не стал спорить Серебряный и обрадовал: — турбоагрегаты раскручены — даю зажигание.
Император вслушался в нарастающий гул, в соответствии с правилами закрыл забрало гермошлема, дождался ощущения подъема и, в этот раз не став отказываться от традиции, громко заявил: "Поехали".
Старт прошел штатно, хотя на начальном участке подъема и ощутимо потрясло. Потом, когда уже миновали нижний самый плотный слой атмосферы, и ракета по тангажу стала заваливаться на восток, навалилась быстро нарастающая перегрузка. Вполне приемлемая, в пределах полутора десятка "же", но все равно не особо приятная. Отстрел блоков отработавшей первой ступени принес некоторое облегчение, заодно с осознанием, что самый сложный участок взлета прошел успешно. Еще через несколько минут тяжесть спала, отошла вторая ступень, и отстрелились защитные крышки иллюминаторов. Двигатель третьей ступени тянул мягче, совсем не доставляя неприятных ощущений. Вывел на орбиту и выключился. Кирилл, пробежав взглядом по огонькам всех панелей управления, проконтролировал герметичность кораблика и, открыв забрало, расстегнул замки привязных ремней. Невесомость отрицательных эмоций практически не вызвала — только в первый момент была кратковременная потеря ориентации. Ощущения как у беспрерывного падения. Вид на Наташку с орбиты завораживал.
— Красавица, — восхитилась Регина, буквально прилипшая к иллюминатору.
Долго полюбоваться родной планетой Сашка им не позволил. Сначала заставил уточнить параметры полета, затем загнал обратно в ложементы:
— На опорную орбиту вышли довольно удачно. Можно не делать лишний виток, а сразу брать курс к луне.
Вновь работа маршевого движка, высосавшая последние килограммы синтина и жидкого кислорода из баков третьей ступени. Затем ее отстыковка — срабатывание пиропатронов вызвало легкие колебания связки корабля, являющегося одновременно посадочным модулем, и разгонного блока. Долгое кропотливое уточнение траектории по всем ориентирам — яростно пылающего диска Инти, двум точкам звезд, казавшихся сейчас, когда не мешает атмосфера, ослепительно яркими, заметно на глаз уменьшавшейся родной Наташки и кажущимся неподвижным Олимпа. Затем первая коррекция, сожравшая больше трети всех запасов горючего с окислителем в разгонном блоке, но еще добавившая скорости. С помощью маленьких двигателей системы ориентации раскрутили кораблик вокруг продольной оси. Обороты мизерные — четыре в час — но теперь обшивка не перегреется от жара солнца. Тепловой баланс внутри корабля стабилизировался на несколько высоковатой — тридцать девять по Цельсию — температуре. Пришлось не только снимать пустотные комбинезоны, но избавляться также от излишне теплого белья, рассчитанного на космический холод.