— Но почему? Почему он не желает жить? — воскликнула Светка, не скрывая слез. — Ведь сначала, когда перекачали все сознание, были только запланированные эффекты сопряжения с телом, — она лихорадочно переключала диагностическую аппаратуру, пытаясь понять происходящее.
— Спрашивать его самого не пытались? — немного нервно осведомился император.
— Рано было, — удрученно ответила Астория, — слух тогда еще не нормализовался.
— А мысленно?
— После такой нереальной нагрузки на его биологический канал ментосвязи? — с явным сомнением переспросила Оксана, у которой глаза тоже были "на мокром месте".
— Тогда в реаниматор, — не раздумывая больше, приказал Кирилл, — сознание заблокируется независимо от его желаний, а тело быстро придет в норму. Мало ли чего Бог хочет или не хочет — он нам нужен!
Галаная подчинилась немедленно — вырвала катетеры одним резким движением и, не обращая внимания на льющуюся из ранок кровь, подхватила худенькое тело на руки и ринулась к лифтам. Реаниматоры были на самом верху базы, у входного отсека.
— Клиническая смерть в пределах четверти минуты, — вслух доложила Вероника, внимательно проглядывая диагностические данные на экране запущенной в работу реанимационной камеры, — никаких опасных последствий. А так — на трое суток работы. Мышцы нарастить, натренировать их, желудочно-кишечный тракт довести до нормы и металлами насытить кости с кожей да печень. Остальные внутренние органы почти в норме.
— Но почему он все-таки не захотел жить? — спросила Светка, уже более-менее отошедшая от панического настроения.
— Разберемся, — сухо ответил о чем-то напряженно размышляющий император и вызывал Александру Столбову, ответственную на базе Создателей за порядок.
Подполковник отличалась весьма строгим, если не сказать суровым нравом, дотошностью в выполнении своих и контроле чужих обязанностей при крайней нетерпимости к любому нарушению устава, допуская при этом разумную инициативу.
— Выставить караул у гермолюка, вход сюда только присутствующим на данный момент, и чтобы ни слова, ни даже звука не просочилось!
— Будет сделано! — ответила подполковник, отдавая честь. Она, наверное, единственная на базе, строго соблюдая форму одежды, всегда носила головной убор. В данном случае — пилотку, немного щегольски сдвинутую к правому виску. — Мне позволено будет узнать, кто там? — кивок в сторону реаниматора.
— В свое время, — холодно ответил Кирилл. В своих женах и американской императрице он был уверен. А вот Столбову знал посредственно, хотя в характеристиках Регины не сомневался.
****
Судили, рядили, но к какому-либо выводу прийти не могли.
— Чужая душа — потемки, — вздохнула Галаная.
— Особенно, если это душа Бога, — невесело хмыкнул консорт-император Америки. У Регины от него секретов не было. Потому и присутствовал сейчас этот чудо-пилот на секретном совещании. Только император Сангарии и Сашка раз за разом превосходили Георгия на частых спаррингах один на один в космосе. Ну, разве что еще сэр Котицкий и ее высочество Сабина Серебряная могли составить ему какую-то реальную конкуренцию. А вот в групповых боях лидировали подразделения генерал-лейтенанта Стоджера и, с небольшим преимуществом, Оливочки.
— Потемки, говоришь? — вскинулся на слова жены задумавшийся о чем-то Кирилл. — Кое-что все-таки предположить можно.
— Ну?! — потребовала продолжения Оксана.
— Нет, — покачал головой император, посмотрев почему-то не на жену, а на Регину. Американка кивнула и чуть поморщилась, вспоминая что-то. На лице Кирилла тоже на долю секунды появилось похожее выражение, но он продолжил: — Боюсь, это слишком личное. Не вправе мы это обсуждать. Но вот использовать надо, — и уже почти уверенно спросил: — Сколько там до окончания работы регенератора осталось? Два с мелочью часа? Успеем. Грузим его в старый "Волкодав" и… — повернулся к Веронике, — распорядись, пожалуйста, очистить главную площадь в Валерограде. Чтобы ни одной живой души близко не было.
— Что ты задумал? — требовательно спросила Астория.
— Надо его удивить и заставить думать о долге, — почти уверенно ответил Кирилл.
****
В этот раз, когда просыпаться почему-то совсем не хотелось, ощущения были привычными. Тело было налито бодростью и силой. Даже какой-то запредельной силой. Во рту загубник с льющимся в легкие воздухом. К коже как всегда противно липнет гель. Опять его хорошо в бою потрепало? Автоматически нащупал и выжал тугую клавишу отключения реанимационной камеры. Крышка над ним приподнялась и отъехала в сторону. А вот яркого света, обычно немного слепящего даже через прикрытые веки, на удивление не было. Не обращая внимания на несуразности и почему-то слишком уж четко слыша низкий гул насосов, откачивающих липкую лечебную гадость, как всегда подтянулся левой рукой за скобу и сел, правой выдергивая надоевший загубник со шлангами дыхательной системы. Проморгаться получилось быстро. Осмотрелся, ничего не понимая. Над ним — серое с плывущими редкими облаками утреннее небо. Или вечернее? Слева в каком-то десятке метров лежащий на бетоне "Волкодав" с еще горячими генераторами тяги. Горячими?! Ну да, он почему-то четко видит тепло. Собственно говоря, именно это тепло и притянуло к себе взгляд, как только глаза освободились от геля. Только потом заметил и поразился огромному монументу, что был в сотне метров перед ним. Точно такой же истребитель дальнего сопровождения, что остывал рядом, на сером металлопластовом пьедестале был во много раз увеличен. И выкрашен почему-то в непроницаемо-черный матовый цвет, скрывавший границы броневых плит. А на его треугольном крыле сидели, весело улыбаясь и болтая ногами — нет, движение только чудилось, отдал Павел должное таланту скульптора — пять человек в пустотных комбинезонах с откинутыми на спину расстегнутыми шлемами. Самой маленькой фигуркой была его Сюзанна с туго скрученными в кокон белокурыми лохмами. "Но ведь она такую прическу никогда не носила" — отметил Затонов очередную неправильность. Долго не мог понять, кто обнимает жену за талию, пока не узнал собственную рожу с носом картошкой. А вот Джастина, Габриеля и Джеймса, сгоревших при прорыве к фарватеру, узнал сразу.