========== Глава 4 ==========
За последний месяц освобождение Зероса перешло в финальную стадию. Сражение было в самом разгаре, а Кай в эпицентре всего этого. К их действиям присоединилась японская армия и армия союзников. В состав военной делегации японской армии входили Коджи и Тоями, которые регулярно присутствовали на всех заседаниях их военного штаба. Хотя армии союзников и не принимали непосредственного участия в сражении, но активно планировали с русскими в штабе операции и помогали техникой и вооружением. Теперь такие заседания в полном составе руководства с русской стороны и основного руководства армии союзников стали чуть ли не каждодневными. И Кай был основным, кто проводил их. Он приходил в штаб в сопровождении своих офицеров и ещё обычно трех-четырех военных и представителей разведки. Там он или его офицеры давали отчёт о проведённых операциях, а затем обсуждали новые военные действия. Кай разрабатывал план операций, согласовывал их с союзническими войсками. Все эти действия активно освещала местная пресса и телевидение. На заседание штаба иногда допускали репортёров и корреспондентов. Кай уставал от такого пристального внимания к своей персоне, он часто просил кого-либо из своих офицеров давать интервью прессе, но иногда приходилось это делать и ему. Так же регулярно проходили пресс-конференции с представителями прессы, аккредитованной сюда разными государствами.***Постепенно захватившие Зерос войска удавалось оттеснять с занятых ими позиций и так отбивать квартал за кварталом. Становилось понятно, что ещё немного и город будет возвращён – в него вернутся русские и все те, кто там был ранее.За всё это время Каю так и не удалось поговорить с Тоями. Он видел его на совещаниях, но они держались друг с другом официально-сдержанно и сухо, а если и удавалось остаться на несколько минут наедине, Тоями вёл себя странно, и Кай не совсем понимал, что вообще происходит.В очередное затишье между военными операциями, когда были сутки на подвоз боеприпасов, и прекратилось наступление на город, Кай решил поехать к Тоями. Он больше не мог выносить этой непонятной ситуации или возможно того, что он сам себе напридумывал. «Всё нормально! Ничего не происходит!» – так думал он всю дорогу, пока ехал к нему…***Кай вошёл в шатёр к Тоями и замер. Он не знал теперь, что происходит между ними, и как сейчас ему себя вести, и как себя поведёт Тоями. Тот обернулся при его входе в шатёр и, быстро подойдя, резким движением притянул к себе, впиваясь в его губы поцелуем. Кай растерялся от такого напора, но затем стал отвечать на поцелуи, постепенно отпуская себя. Сейчас он просто делал то, что хотел – он целовал Тоями со всей страстью, которая была в нём. Тоями это почувствовал, чуть отстранился от него, а затем опять притянул к себе, обнимая за талию. Кай обвил руками его шею и, привставая на цыпочках, упивался этими поцелуями. Тоями опять перехватил инициативу, и Кай просто позволял себя целовать, уже практически повиснув у него в руках.Тоями опять чуть отстранился от него: – Пойдём. Я покормлю тебя ужином, – он опять впился в губы Кая затем, отстраняясь, прошептал, – пойдём.Тоями, обнимая его за талию, довёл до стола и ещё раз впился в его губы поцелуем, а затем резко отстранился и усадил за стол. – Давай поедим. Тоями обошёл стол и сел напротив Кая. Он заботливо положил на его тарелку еду и налил в его бокал вина.С щёк Кая ещё не сошел румянец от возбуждения, а губы пульсировали от поцелуев.Он взял бокал вина и жадно выпил его, затем поднял глаза на Тоями. Тот улыбнулся краешком губ. – Поешь. Потом продолжим, – загадочно сказал он.Кай ел, чувствуя на себе его взгляд и постоянно встречаясь с ним глазами. От этих взглядов его бросало в жар, и странное возбуждение пробегало по телу.Тоями видел, что Кай опять пьет вино жадными глотками. – Иди в душ, – смотря в глаза Кая, хрипло произнёс Тоями, – иди… я жду тебя в кровати.Кай встал и как заколдованный пошёл в сторону ванной. Там он долго стоял под струями тёплой воды, пытаясь разобраться в себе и понимая, что все мысли из головы переместились вниз.«Я стал думать членом…» – это единственная мысль, которая пришла ему в голову, но и она исчезла, так как возбуждение в нём не убывало, а, наоборот, нарастало с каждой минутой. Накинув шелковое кимоно, он вышел из душа и, пройдя по шатру, в нерешительности остановился у кровати, в которой уже лежал Тоями. Он откинул одеяло и, гипнотизируя его взглядом, произнёс: – Иди ко мне…Кай, смотря в его глаза, скинул халат, который заструился чёрным шёлком и упал к его ногам. Он медленно забрался на кровать. Тоями ожидал его, как хищник, затаившийся и ожидающий момента к броску на свою жертву, и, видя этот момент, он набросился на Кая.Тоями накрыл его своим телом и опять впился в губы. Сейчас поцелуи были настолько властными и требовательными, что Кай лишь позволял всё это делать с собой. Тоями не давал ему инициативу, он сам вёл его, заставляя не сопротивляться и принимать всё, что он сейчас делал с ним.Поцелуи с губ переместились ниже к шее. От этого волны мурашек пробежали по телу. Потом жаркий язык Тоями стал вылизывать горошины сосков и спускаться ниже. Каю стало жарко, его тело покрылось испариной, и кожа стала болезненно-чувствительной. Даже легкое прикосновение к ней вызывало у него сладкую дрожь. Тоями спустился к животу, продолжая целовать и покусывать его, а потом провёл языком по уже истекающей от желания плоти. Кай застонал в голос. Тоями продолжал дразнить его языком, водя им по возбужденному члену, затем переместился ниже, при этом разводя ноги Кая и ложась между ними. Кай чувствовал его язык там, внизу, и то, как он умело ласкает его, как проникает им в него, и от всего этого его тело сотрясалось волнами сладких спазмов, а сознание отключалось от действительности.Затем поцелуи стали перемещаться опять вверх. Тоями лег на него, губы опять впились в его губы, терзая их, а язык хозяйничал во рту, проникая в него. Одной рукой Тоями взял его возбуждённый орган и стал медленно вводить вверх-вниз, размазывая на нём вытекающую из него смазку. От этих движений Кай застонал в рот Тоями, прогнулся, и его бедра стали двигаться в такт с движением руки на члене.В какой-то момент он почувствовал, что второй рукой Тоями ласкает его внизу, между разведенных ног, а затем один палец проник в него. Кай дернулся, но Тоями сильней придавил его своим весом и интенсивнее стал водить рукой по плоти. И Кай опять забылся. Тоями страстно целовал его, заглушая его стоны своими губами. Но когда Кай почувствовал, что в него проникли уже три пальца, он запаниковал, стал пытаться отстранить от себя Тоями и понял, что тот придавливает его к кровати всем весом. Кай опять побарахтался под ним, но это были лишь слабые трепыхания. Тоями, чувствуя это, ещё более интенсивно стал водить рукой по плоти Кая. Он чувствовал в себе пальцы Тоями, а ещё он чувствовал, как они там внутри стали его растягивать. Он никогда не знал этого ощущения, но сейчас, чувствуя это, он понимал, что делает Тоями, и понимал для чего.Он опять попытался отстранить его от себя, но это оказалось нереально. Его руки были слабы и то, что делал Тоями с его членом лишало сил.Тоями продолжал его растягивать, при этом целуя в губы и возбуждая рукой его орган. Кай слабо дергался под ним, чувствуя, что его разум против этого, а вот тело уже ему было неподвластно. Сладкие волны пробегали по нему сверху вниз, сосредотачиваясь на пульсирующем члене, который Тоями так умело вёл к пику. Затем Кай почувствовал, что Тоями вынул из него пальцы, ещё сильней развел его ноги, и он почувствовал там, у пульсирующего входа, твёрдое и горячее, упирающееся в него, естество Тоями. – Не надо… – Кай прошептал это на выдохе, пытаясь слабыми руками отстранить от себя Тоями, – пожалуйста, не надо…Тоями замер, приподнялся на руках и заглянул в глаза Кая.В его глаза смотрели огромные, по-детски наивные глаза Кая, в которых он увидел даже не испуг, а непонимание того, что с ним происходит. Это наивно-детское непонимание происходящего, и ещё в этих глазах он увидел мольбу не делать этого с ним…Тоями знал, что сейчас ему достаточно лишь сделать толчок бёдрами вперёд… и он войдёт в него, он возьмёт его, он станет им обладать… и потеряет его навсегда…Он замер на несколько секунд, всматриваясь в эти глаза, ища в них желание, согласие, принятие его – но там была лишь мольба о пощаде…Тоями втянул в себя воздух и резко отстранился от Кая, затем, перекатившись к краю кровати, встал с неё, надев кимоно. Он отошёл к столу, взял сигареты и закурил. Так же, не оборачиваясь, он произнёс: – Уходи.Кай всё это время так и лежал, даже не двигаясь. Услышав эти слова, он пришёл в себя от тона, которым они были сказаны и от смысла их. Он быстро встал и ещё слабыми, дрожащими руками стал надевать на себя кимоно, лежащее рядом с кроватью. – Тоями, – Кай запахнул кимоно и посмотрел на него, – я давно хотел с тобой поговорить… но всё не складывалось. Может, сейчас… хотя тоже не очень удачное время… – голос Кая дрожал. Он вздохнул, собрался и произнёс. – Что происходит? – А ты не знаешь? – Тоями резко обернулся к нему, присев на краешек стола и продолжая курить. – Нет… Просто всё это время… ты странно себя ведёшь… я стал не понимать тебя… – А ты пытался понять? Ты вообще что-нибудь кроме себя замечаешь? – О чём ты говоришь? – Кай слышал этот холодный голос и видел ненависть в глазах Тоями, и это его окончательно выбило из колеи. Он вообще перестал что-либо понимать. – Я говорю о тебе. О том, что всё это время ты занят собой, своей карьерой, кстати, очень удачной. Ты руководишь сражениями, армиями. Ты весь там – окружён свитой и теми, кто тебе подчиняется. Ты даришь им себя, озаряешь их своим лучезарным присутствием, и я вижу, как это тебе нравится, быть таким великим и всемогущим. Карать и миловать. Управлять и властвовать, – Тоями опять закурил сигарету, смотря на удивлённое лицо Кая. – Но я не хочу этого… ты же знаешь… – Не хочешь? Ты кого сейчас обманываешь, себя или меня? Да, ты живешь этим. Ты как солнце – в твоих лучах согреваются все, и ты даришь этот свет всем. Но только не мне… – Тоями, но это не так… – Ты даже этого не замечаешь. Не видишь своей власти над людьми, своего величия над ними и того, как теперь на тебя все смотрят. И ты не видишь меня…. Давно уже не видишь… – Я не понимаю… – Что не понимаешь? Да ты за всё это время так и не сказал – любишь ли ты меня? Что молчишь – скажи мне это сейчас!Кай опустил глаза и нервно сжал руки: – Я не могу тебе это сказать… это не просто слова… это ответственность… – Хватит оправданий! Да, это ответственность, и ты уходишь от неё. Ты готов отвечать за армии, сражения, людей, а за наши отношения ты не готов брать ответственности. – Ты не так меня понял, – прошептал Кая. Его стало потряхивать от этого разговора. – Я всё уже давно понял. Тебя понял. А ты нет, ты не хочешь понять меня. Понять то, что я мужчина, который хочет обладать тем, кого любит, – Кай перевёл взгляд от кровати к глазам Тоями, – и что я получаю всё это время? Великого полководца, который занят собой и своим величием и не замечает вокруг себя тех, кто рядом с ним. Ты этим каждый раз унижаешь меня – тем, что поставил меня в единый ряд своих поклонников и почитателей. Я долго терпел, но сейчас это предел. Ещё раз повторяю – я воин, я самурай, я мужчина и я люблю тебя. Ты готов стать моим? – Но ведь до этого мы могли быть вместе и так… – И сколько, ты думаешь, я буду довольствоваться малым? Ты, вроде, мой, но и не мой. Я не хочу этих подачек, этой милостыни. Ещё раз спрашиваю тебя – ты готов стать моим? Кай смотрел в глаза Тоями, затем перевёл взгляд в пол. – Уходи, – произнёс Тоями ледяным голосом.Кай встал и пошёл в ванну, где быстро одевшись и захватив с собой портупею, оружие и не до конца застегнув китель, быстро вышел из шатра Тоями.Была ночь, светила луна. Он дошел до джипа. Всё, что держал в руке, бросил рядом с собой на сиденье. Завел мотор и вдавил педаль газа в пол. Сколько он ехал и куда, он сам смутно помнил, когда странная влага в глазах стала мешать различать дорогу, он съехал на обочину и заглушил мотор. Ему было всё равно, где он сейчас. Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Сначала было очень больно, так больно, что ему было трудно дышать. Он сидел и ждал, когда эта боль внутри пройдёт. Он знал, что полностью она не исчезнет, но станет тише, и тогда с такой болью можно жить. Просто продолжать жить дальше. Только вот сейчас нужно пережить эту боль…***Стук в стекло выдернул его из сна, в который он провалился. Кай вздрогнул и открыл глаза. Свет стоящей напротив него машины слепил его. Затем он услышал знакомый голос: – Это я. Не пугайся. Открой дверь.Это был Василиск. Кай нажал на кнопку, дверь разблокировалась. Василиск открыл дверь и заглянул внутрь. – Это славная добрая традиция – находить тебя спящим в машине на обочине, – Василиск присмотрелся к его лицу, – пересаживайся на сиденье. Продолжим традицию – я поведу машину. Поедем ко мне – переночуешь у меня.Кай пересел, ни говорить, ни спорить у него не было сил. Василиск пошёл к своей машине, а вернувшись, пихнул ему в руки открытую бутылку ликера. – Пей, – сказал Василиск, заводя машину, – а то на тебе лица нет. Что, ночь не удалась? – он ещё раз оглядел не до конца одетого Кая. – Тоями выгнал? – С чего ты решил, – Кай не был готов это услышать от Василиска. – По другому поводу ты бы так здесь не убивался. – Я не убиваюсь, – зло ответил Кай. Вот что-что, а обсуждать свои проблемы с Василиском он вообще не хотел. – Я даже не удивляюсь, что это произошло, – а вот Кая удивили такие слова Василиска, он посмотрел на него. – Что тебя так удивило? Сколько он терпел – ты ведь у нас теперь крут непомерно. Полководец великий! – Я этого не хотел. Хватит меня этим тыкать! – А… значит он, наконец, тебе всё высказал. – Что высказал? – То, что ты теперь никого и ничего вокруг не замечаешь. Ты теперь велик непомерно. Но я скажу тебе, он ещё долго всё это терпел – любит, видно, тебя…Кай нервно сделал несколько глотков из бутылки. Ликер потек внутрь и нервы, находящиеся на пределе, стали расслабляться, а усталость, наоборот, накрывать его. – Я ничего не понимаю… – устало проговорил Кай и ещё сделал глоток из бутылки. – И это не удивительно, ты в последнее время только и занят собой. О тебе все говорят, какой ты теперь у нас военачальник… а Тоями, что ты дал ему за это время? Милостиво позволил находиться в своем присутствии – щедрый подарок. – Хватит. Останови машину! Я сам поеду… – Куда ты поедешь? Пей! Я больше говорить ничего не буду. Тебе нужно выспаться.Василиск действительно замолчал и больше ничего не говорил. Кай тоже молчал и пил ликер из бутылки. Приехав в дом Василиска, он побрёл в комнату. Василиск, видя, что Кай ещё может дойти сам, не стал его провожать. Зайдя в комнату, Кай быстро сбросил с себя одежду и, завернувшись в одеяло, провалился в сон.***Утром он хотел уйти незамеченным из дома, но ему это не удалось. Сначала он столкнулся с Индиго, потом с Эммо, и они повели его кормить завтраком. Кай удрученно сидел над тарелкой с едой, когда к столу подошел Василиск, у которого было, в отличие от него, прекрасное настроение. – Что сидишь? – спросил Василиск. – Ешь. Пока не поешь, не выпущу отсюда.Кай стал, молча, есть. – Ты, вроде, какао любишь, – Василиск махнул рукой прислуге и отдал распоряжение о том, чтобы приготовили какао для Кая.Кай сейчас ненавидел какао, он хотел одного – поскорее отсюда уехать, но злить Василиска он не хотел. – Ну, вот, молодец, – смотря на Кая, произнёс Василиск, – хоть поел. Пойдём, провожу тебя до машины. Кай встал из-за стола и пошёл за Василиском. Идя по коридору, тот открыл перед ним дверь в комнату. – Зайди. Разговор есть.Кай зашёл. За ним зашёл Василиск и закрыл за собой дверь. – Ты мне два поцелуя должен, – Василиск резким движением обнял его за талию и прижал к себе. Провел рукой по лицу, губам. – Пожалуйста, не сейчас, – Кай повернул лицо в сторону, пытаясь отстраниться от его руки и упираясь в его плечи, отталкивая его от себя. – Я хочу сейчас, – сухо прозвучал голос Василиска. – Сейчас не совсем лучшее время… я не готов… – У тебя в последнее время всегда нет времени, и ты всегда не готов. Неудивительно, что Тоями не выдержал этого. Но я не Тоями, и хочу получить то, что ты обещал. Будешь дергаться, я получу от тебя всё, что не получил он, – в голосе Василиска прозвучали угрожающие нотки.Кай замер, услышав это. Затем помедлил и прекратил его отталкивать от себя. Василиск почувствовал, что он перестал сопротивляться. Он повернул его лицо к себе и стал водить рукой по щекам, затем губам. Затем, медленно склоняясь к нему, стал покусывать его губу, потом провел по ней языком, прося впустить его, и только потом прижал свой губы к его, накрыв их в поцелуи.Каю он не был неприятен и даже ранее, когда его тогда он целовал, ему это было приятно, но вот сейчас… После всего произошедшего и в том состоянии, в котором он был сегодня, он еле терпел эти поцелуи, слабо сопротивляясь, отворачиваясь и пытаясь отстранить от него.Василиск продолжал его целовать, придерживая за подбородок, не давая отворачиваться и притягивая к себе. Его поцелуи были настоящими, глубокими, слишком откровенными. Затем он резко отстранился и посмотрел на Кая. – Мог бы быть со мной полюбезнее. Или я тебе настолько противен? – Василиск холодно смотрел на чуть пошатывающегося и тяжело дышащего Кая, который рукой протёр губы, стирая с них его поцелуй. – Что, косоглазый милее? – Ты не так всё понял… – Я всё именно так, как нужно, понял. Уходи!Василиск прошёл мимо него и открыл дверь. Кай замер, понимая, что уже второй раз за сутки слышит это слово, и второй раз за сутки его выгоняют… Он, опустив глаза, быстро прошёл мимо Василика и пошёл к машине.***Едя в машине к себе, он вспоминал произошедшие события – Тоями и их разговор. Ему было больно его терять, но он знал, что не может дать Тоями то, что он хочет. Для него была грань, через которую он не мог перешагнуть. Хотя он знал, что полюбил его… но любить – одно, а отдаться ему – это другое. В его голове понимание самого этого акта связи с мужчиной воспринималось только, как в понимании быть «опущенным», в понимании любви это в его голове не укладывалось. Поэтому он не мог пойти на то, что разрушит его и то, после чего он перестанет себя воспринимать, как нормального. Он не готов был быть петухом, пидором. В его мире, где он вырос, таких нормальные пацаны не уважали, и он просто не мог перешагнуть через себя, даже ради любви, и пойти на это.Значит, выход был один – навсегда расстаться с Тоями, раз тот был более не готов оставлять их отношения на прежнем уровне…Кай принял для себя решение: время – лечит. И он ждал от времени и