Мужчина в это время сделал две порции крепкого эспрессо, взбил небольшую порцию молока для пены, соединил все в два горячих напитка и посыпал сверху корицей. Девушка сглотнула, стараясь отвлечься от бешеного стука сердца. Этот момент она постарается сохранить в памяти навсегда. Кусочек семейного быта, такого теплого, привычного и уютного. Впервые, в их жизни с Мишкой был кто-то посторонний и одновременно родной. Хотя, девушка просто навязала себе эту мысль. Пусть Алексей ненадолго побудет для них с сыном родным. Да и для ребенка это лучше, чем вечное напряжение и кислые мины, которые друг с другом даже в одном помещение расслабиться не могут.
– Ну, думаю, получилось неплохо. – Алексей присел на стул напротив Миши и Алины, одну чашку поставив возле себя, другую пододвигая к девушке. Алина с благодарностью кивнула и первым делом сделала глоток кофе, улыбнувшись от удовольствия. Тут мужчина, оторвавшись от трапезы, резко взмахнул рукой и принялся шарить в кармане, словно вспомнил что-то важное.
Алина подтирала уголки губ сына, когда перед ней легла половинка белого листа с ровным почерком, написанным черной ручкой. Девушка подняла взгляд на мужчину, нахмурившись.
– Я же обещал. – Ни один мускул на лице мужчины не дрогнул. Он спокойно сделал глоток кофе, после чего принялся размеренно, не торопясь зачерпывать ложкой теплую кашу и поглощать с заметным удовольствием.
Девушка же в этот момент шумно сглотнула вязкую слюну и осторожно, буквально самыми кончиками пальцев, взяла бумагу и принялась читать. «Я, Кравченко Алексей Григорьевич, обязуюсь по истечении срока устного договора выплатить Стапольской Алине Николаевне денежные средства в размере десяти тысяч евро с помощью банковского чека. Также обязуюсь оказать всяческую помощь в реализации старой недвижимости и приобретении новой на условиях вышеупомянутой Стапольской Алины Николаевны. Обязуюсь действовать в интересах ее и ребенка, Стапольского Михаила Александровича...», – Алина нервничала, приходилось перечитывать каждую строчку по несколько раз, но смысл все же она уловила. Расписка была написана без каких-либо подводных камней или условий в сторону Алины. Были и даты, паспортные данные, подпись и даже реквизиты банка, через которые должна была получить девушка свой гонорар.
– Ты нервничаешь из-за расписки?
– Нет, она, если честно, меня нисколько не смутила. Просто это лишь подтверждение, что все происходит в самом деле. – Алина склонила голову, сжав в руках бумагу, а Алексей усмехнулся, делая еще глоток кофе. Вроде такая серьезная, ответственная, а с другой стороны, стоит приглядеться и увидишь юную девчонку, пугливую и смущенную. Мужчину утешало лишь то, что он и их мероприятие станет не первым разочарованием в ее жизни.
– Знаешь, я бы предпочел, чтобы все это было лишь дурным сном. – Алексей резко поменялся в лице, развеивая впечатление, будто все что происходит – радужная сказка. Лучше бы помог просто так. Как благотворительность или вроде того. Разозлился сам на себя, а испугал ее. Хотя, стоило отдать Алине дань уважения. Она быстро брала себя в руки и снова прятала свою ранимую натуру.
– Завтракайте спокойно. После чего потрудись собрать себя и ребенка. Мы едем на роспись, после чего сразу же едем в аэропорт. – Алексей встал, поглядывая на наручные часы и оставляя после себя пустую посуду, и удалился из кухни.
Позвякивала ложка о тарелку, которой старательно ел светловолосый кудрявый малыш. Он хоть и наблюдал за взрослыми, но совсем не вникал что у них там между собой происходит. Его больше заботили вкусные ягодки в тарелки и чай, который мама учила пить осторожно, чтобы не обжечься. Алина еще раз импульсивно сжала расписку и аккуратно сложив в несколько раз, убрала в карман джинс. Стоило потом переложить в папку с документами, чтобы ненароком не потерять или выбросить. Девушка посмотрела на свою порцию недоеденной каши, к которой больше не было никакого желания прикасаться. Кофе выпит, а на губах остался лишь вкус с нежной пенкой и ароматом корицы. Это послевкусие смягчало внутреннее состояние. Оказывается, Алины успела себя настолько сильно успокоить, что перегнула палку. Видимо, слишком откровенно радовалась предстоящей работе. И забыла, что это временное серьезное мероприятие создано чтобы лишь улучшить жизни. Как жизнь Алексея, так и Алины с Мишкой. Сынок же в это время допивал чай с откровенным причмокиванием и пристально смотрел на маму. Он, несмотря на свой еще малый возраст, уже знал этот взгляд. Так мамочка смотрела, когда грустила, но не хотела никому показывать. Миша мог лишь потребовать объятия, чтобы будто невзначай разрядить обстановку. Так, в голове малыша, которому еще не было и трех лет, зарождались мысли, что он обязательно вырастит сильным и большим, чтобы помогать своей маме во всем. И чтобы она больше никогда так не смотрела.