Алексей предупредил, что отойдет на пару минут поговорить с капитаном, и чтобы Алина с Мишкой оставались пока на местах. Девушка разве что отстегнула от себя и ребенка ремни, после чего малыш забрался к ней на колени, обнимая.
– Мамочка, мы правда в другой стране?
– Да, милый. Греция, очень красивая страна. Мы находимся на острове Крит, а город называется Ираклион.
– Ираклён?
– Нет, Миш, Ираклион. Его еще Гераклионом называют. – Присоединился к разговору Алексей и протянул руки Мише. Ребенок на секунду задумался, после чего поцеловал маму в щеку и потянулся к мужчине, который его сразу подхватил. Убедившись, что крепко ухватил ребенка одной рукой, вторую, раскрытую ладонь он протянул Алине.
– Нам пора. Машину уже подогнали. – Девушка с придыханием пару раз кивнула словно китайский болванчик, после чего осторожно вложила руку в предложенную ладонь Алексея. Теплая, крепкая, жестковатая ладонь, и отчего-то в ушах сердце стучит так громко.
12 глава
По дороге к вилле Кравченко, девушка еле сдерживалась, чтобы не прилипнуть к стеклу. Поистине жадным взглядом Алина пыталась запомнить каждую деталь. Ровная дорога, ослепительное солнце. Казалось, что даже солнце светило по-другому. Ярче, теплее, ласковее. Погода была максимально комфортная. Пока шли к автомобилю, легкий ветерок развивал распущенные волосы Алины. Она жмурилась, пыталась заправить прядки за уши, но на самом деле испытывала искреннее счастье. Даже внешний вид ее не заботил, впервые за долгое время. Остров Крит поистине изумлял красотой. Мимо проносились кустарники и деревья. И хотелось запомнить, сфотографировать в памяти каждую травинку. «Такое странное ощущение... я будто бы... дома?», – пронеслось в голове Алины так неожиданно, что она прикрыла глаза и постаралась успокоиться. Мишка же наоборот не сдерживал эмоций. Извернулся в детском кресле и насколько позволяли ремни, приник к окну. Ладошка уперлась в стекло, и малыш показывал что-то со звонким «Мама! Смотри скорее!». Девушка посматривала на переднее сидение. Алексей улыбнулся последний раз лишь когда усаживал Мишеньку в кресло. И чем дальше ехали, тем мрачнее становился. Скорее всего на него давление оказывает приближающая встреча с отцом. А те немногие слова о его семье, дали ясно понять – отношения оставляют желать лучшего.
Сердце предательски застучало чаще. Перед автомобилем раскрылись ворота, и машина въехала на территорию виллы. И Алина действительно не видела дома прекраснее. Это не был модный особняк, которые зачастую предпочитали состоятельные люди. Нет, это было классическое греческое поместье. Старое, местами словно пошарпанное временем, до безумия аутентичное и атмосферное место. Белый камень, покатые крыши и горизонтальные, на которые можно выйти. Территория даже невооруженным глазом утопала в зелени. В воздухе стоял аромат спелых персиков и сладкий запах цветущих груш. Дорожки были выложены камнем, а там, где были более извилистые тропинки вглубь поместья, между камней пробивалась трава. Стриженый ровный газон, аккуратные клумбы, не пестрящие огромным количеством ярких цветов. Предпочтение было отдано ирисам. И все они неизменно были одного цвета – фиолетовые. Изящные, с бахромой на лепестках и мягким переходом в белый к самому верху. Невероятно красивые. Название этим цветам дал великий врач Гиппократ, в честь греческой богини Ириды. По приданиям, она снисходила к людям по радужной дорожке, чтобы объявить волю Богов. Ирисы являлись частью ее одеяния, и со временем стали ассоциироваться с радугой и благими вестями.
Крепко держа Мишу за ручку, вчетвером они шли по дорожке. Алина хотела пойти следом за Глебом, который молча понес вещи куда-то через крытую террасу. Но ее остановил Алексей. Осторожно коснулся ее локтя и кивнул в другом направлении. Его лицо не выражало никаких эмоций. Беспристрастное, даже холодное, а взгляд пустой, будто Алексей мыслями был вообще в другом месте.
– Вашу с Мишей комнату посмотрите позже. Сейчас вы мне нужны. Пойдем. – Алина не стала спорить, только от волнения сглотнула и покрепче ухватила Мишу за ручку. Малыш затих, новое место ему нравилось, он с любопытством разглядывал все вокруг, но почувствовав атмосферу и волнение матери, не стал ее беспокоить. Трогательный белокурый мальчик, сжимая насколько мог руку матери, вертел головой и с восхищением осматривался.