– Да они оба те еще... бараны! Уперлись рогами и не могут найти общего языка, а сколько лет уже прошло! Теперь еще и девочка должна страдать. – Татьяна смешно злилась, даже грозя кулаком куда-то в проем окна. Алина не могла не смотреть на такое с улыбкой. Она расслабилась, сидя на стуле. Они были как дальние родственники. Дружелюбные, яркие, и почему-то немного родные.
– Вы извините, но я не страдаю. Это моя работа, и я должна ее выполнить. А пока, все что я сделала – трусливо поджала хвост и убежала, – с сожалением сказала Алина, грустно усмехнувшись.
– Даже не думай об этом! Прежде всего ты заботилась о своем ребенка! А Лёшка тоже хорош! Мог бы хоть без ребенка это сделать. Нет ведь, потащил. Вот дает, негодник...
– Простите, вы видимо давно работаете здесь?
– Ох, еще как. Больше двадцати лет... Сколько, дорогой? – с улыбкой посмотрела женщина на Сергея, смотря на него с нескрываемой любовью. Какая красивая пара. Столько лет вместе и пронесли любовь через годы, ведь наверняка это было не просто.
– Так двадцать восемь лет. Через год после нашей службы, нам как раз Лёшку привезли, помнишь?
– Точно! Ему как раз здесь шесть исполнилось. Так что, Алина, он вырос у нас на глазах. Семья Кравченко здесь не целый год, но большую часть времени проводят здесь. Лёша разве что уезжал учиться, и мы долго его не могли увидеть. Очень скучали...
– Большое вам спасибо, что приняли нас с Мишей так радушно. Но мне бы хотелось уложить сына спать... День выдался утомительным. – Алина, удерживая Мишеньку на руках, спустилась со стула. Малыш в ее руках после теплого молоко разомлел и не очень крепко держась за шею ручками, закрывал глазки.
– Конечно! Я вас провожу. Комнату мы подготовили, у постели стоит детская кроватка. – Сергей открыл другую дверь, откуда показалась лестница на верхние этажи.
– Но постойте, как вы узнали?
– Алексей позвонил. Сделали все в тайне от Григория Михайловича. – Алина нахмурилась, кивнув своим мыслям и пошла вслед по лестнице за Сергеем.
Тем временем во внутреннем дворе все еще шла словесная война. Отец и сын взглядами метали друг в друга молнии. Екатерины уже видно не было. Она убежала практически сразу, как только исчезла Алина с ребенком. Захлебываясь в злых слезах, Екатерина вызвала своего водителя и уехала в неизвестном направлении. Ей не мешало бы проветриться. И какое-то время не общаться с родителями. Ведь как только они узнают, что Алексей женился, да еще и не на ней, будет грандиозный скандал. Хах, как забавно, ведь много лет Екатерина думала, что ее родили, чтобы выдать замуж за сына Кравченко. Других кандидатов на руку дочери родители даже рассматривать не желали, тем более не спрашивали мнения самой Кати.
Во внутреннем дворе остались только двое мужчин. Оба сели в кресла и пили шампанское, пытаясь хоть как-то успокоиться. Хотя, было видно, что Григорий Михайлович эту тему не оставит.
– Вот скажи мне, зачем ты это сделал? Почему она? С ребенком, в старом тряпье... Какой позор, – горько пробормотал мужчина, сделав еще глоток игристого напитка. Болезненный, все еще злой взгляд серых глаз прожигал сына, словно сделать дыру в нем пытался.
– Тебя это не касается. И да, на будущее. Не смей к ней приближаться. К ребенку тем более. Наши разборки только наши. И никто не должен пострадать. И оскорблять их тебе, Кате или кому бы то ни было еще, я не позволю. Предупреждаю, отец. – Алексей не шутил. Лицо было расслабленным, но взгляд... Хищный, твердый, уверенный. Взгляд оскалившегося тигра перед прыжком.
– Ты угрожаешь мне? Из-за девчонки с ребенком?
– Да, и не отступлюсь. И еще. Ее зовут Алина, а мальчика, которого ты напугал до слез своими дикими криками, зовут Миша. И сейчас они моя семья.
– Фальшивая! Из-за денег и бизнеса! Твоя семья – я! И так будет всегда!
– Но почему-то «фальшивая» семья относится ко мне с большей любовью, чем настоящая... – Алексей поднялся с кресла, громко поставил бокал с недопитым напитком и повернувшись спиной к отцу, пошел прочь, сунув руки в карманы.
– И я не шутил, отец. Я жду тебя с юристом. Не будем находиться в обществе друг друга дольше, чем требуется. С днем рождения.
Григорий Михайлович остался на поляне в одиночестве. В один глоток он осушил свой бокал и посмотрел через террасу, вдаль, на открытое море. В мыслях встало встревоженное лицо жены. Ей не понравились бы такие отношения. Мужчина покачал головой, потер разболевшуюся переносицу, после чего достал телефон и набрал номер, прислонив смартфон к уху.