Насладившись блинчиками и кофе, Сергей ушел по делам поместья, а Татьяна занялась уборкой, спровадив Алину с сыном с кухни. Она настаивала, чтобы они погуляли по территории и не сидели взаперти, в комнате. «Как бы не кричал Григорий Михайлович, вы — гости его сына и имеете полное право ходить там, где пожелаете», — так и сказала женщина, после чего буквально за плечи вытолкнула Алину через арку. К тому моменту Алексея уже не было поблизости.
Мужчина хотел узнать о том, куда направился отец, и пошёл искать Сергея. А нашел настоящую семейную идиллию на кухне. Они не заняли столовую, не стали сервировать большой стол. Завтракали прямо на островке посреди кухни. Разговаривали, смеялись, Мишка выкрикивал греческие слова на своем еще несколько ломаном детском языке. Алексей, наверное, впервые увидел Алину расслабленной в тот момент. Не пугливую, смущенную и тихую. Нет. Это словно была другая девушка. Сияющая, искрящаяся. С широкой искренней улыбкой. Девушка, что легким движением откидывала волосы назад. Которая с наслаждением ела блинчики, запивая их кофе. С таким выражением лица, будто бы сейчас замурчит. Алексей усмехнулся, отвернувшись от оконного проема. Его никто не заметил. Он мог бы войти, но Алина тут же превратилась бы обратно. Она опустит взгляд, станет молчаливой, и во всех ее жестах будет прослеживаться огромное желание исчезнуть. Мужчина хмыкнул, и тихим шагом ушел в сторону гаража, напоследок бросив взгляд на «семью», в которой ему снова не было места.
Девушка все еще немного с опаской ступила во двор. Она крепко держала Мишу за руку, когда пошли по выложенной камнем дорожке. Вокруг было море зелени. Аккуратно постриженный газон, правильных форм клумбы с яркими цветами, плодовые деревья. Миша вытащил свою ладошку из руки Алины и побежал вперед. Ребенок подбегал к цветам, присаживался возле них на корточки и вдыхал с непосредственной детской улыбкой этот изысканный аромат. Алина и сама не удержалась. Подошла ближе, нагнулась и втянула в себя воздух, смешанный с благоуханием ирисов. Потрясающие цветы. Еще и в таком количестве. Наверняка любимые цветы хозяев дома.
Алина еще не знала, насколько была близка к истине. Хозяин поместья, Григорий Михайлович Кравченко, велел засадить всю территорию поместья фиолетовыми ирисами. Ради своей жены. Алла Евгеньевна всю жизнь в кошельке хранила небольшую открытку с изображением фиолетового ириса. Знала все легенды, связанные с этими цветами, наизусть. А Григорий слишком сильно ее любил. Он даже сам участвовал в посадках. Долгие дни кропотливого труда стоили того. Любимая супруга, которую он с закрытыми глазами привез в поместье, так растрогалась, что с улыбкой на губах плакала, уткнувшись в широкую грудь мужа. Это были их цветы, служившие доказательством огромной любви в семье.
Алина осторожно касалась подушечками пальцев лепестков, словно боялась, что они рассыпятся. Вокруг летали бабочки, за одной из которых побежал ее сын. В глубине двора даже был фонтан. Потрясающе красивый. Не начищенный до блеска, наоборот. Весь покрытый цветущим вьюном и мхом. В три уровня стекала вода, а на самом верху на краю сидела птица. Черно-белый кулик с ярко-оранжевым клювом не торопился улетать и пил воду, в тени раскидистого дуба и гранатовых деревьев.
— Мамочка, птичка! — Миша завороженно смотрел на смелую птицу, что даже после его крика не испугалась и продолжала пить. Ребенок потянул руки вверх, с просьбой смотря на мать.
— Да, любимый, птица. Это кулик. Смотри, какая смелая. — Алина подняла сына на руки, прижав к себе и встала поодаль от фонтана, чтобы они оба могли смотреть за птицей, и не спугнуть ее.
— Кулик? Хочу по-другому! — Мише очень понравилось произносить слова на другом языке, особенно когда его все так рьяно за это хвалили. И теперь он многие слова хотел произносить «по-другому».
— Вот наступит время обеда, тогда мы обязательно спросим у тети Тани, хорошо? — Птица улетела, и Миша сразу потерял интерес на руках матери. Алина легко отпустила его на землю, и ребенок подбежал к фонтану. Миша оперся руками о края и заглянул в воду, кривляясь своему отражению в водной глади.