Есть люди, для которых любое чудачество — самоцель. Им доставляет наслаждение сам процесс. А бывают чудаки, что норовят скрыть душевную глубину таким образом. Именно их склонность к парадоксальности, разного рода оригинальностям выражается в чудачествах. При всех своих недостатках Костя был в чем-то, по всей вероятности, талантливым человеком. Его талантливость выражалась в чудачествах. Казалось, стоит ему, Косте, что-то в себе изменить и его талантливость предстанет перед всеми какими-то новыми гранями и прежде всего даст знать о себе творческое начало, основанное на нравственности.
— Один вопрос, Костя, — обратился я нему. — Вы пробыли в комнате грабителей около двух часов. Где вы прятались? Что бы вы делали, если бы они вдруг вас обнаружили?
Костя рассмеялся.
— Я сидел под кроватью. Они спали и храпели. Я успел осмотреть комнату.
— В темноте?
— У меня есть вот что. — Костя вытащил из кармана крохотный самодельный фонарик, вмонтированный в корпус авторучки. Включил и направил на меня едва заметный луч света.
— Ну, а все-таки, если бы они вас обнаружили?
— У меня на этот счет отработано несколько приемов. Один из них: я говорю, что бежал от погони — дескать, спасите, братцы. Такая ситуация еще больше бы меня сблизила с ними.
— Значит, опять обман?
— А вы вспомните фильм, где Высоцкий играл капитана Жеглова. Там милиционер специально внедрялся в банду.
— Там другое дело. Иногда бывают безвыходные положения, и работники угрозыска идут на крайние меры.
— А смысл?
— Чтобы быстрее обезвредить бандитов.
— А для чего их непременно нужно обезвредить? — пытал меня Костя.
— Чтобы предотвратить новые преступления, — сказал я, уже заметно нервничая.
— Вот то-то и оно. А я во имя чего лез в самое пекло?
Я смотрел на Костю и недоумевал, хотя он мне положительно нравился, все же было что-то отталкивающее в его упрямстве, настырности.
— Я вот, например, знаю, для чего живу! — вдруг решительно заявил Костя. — Может, немного проживу, но на своем пути я не отступлюсь от выбранной мною цели в жизни. И смысл существования для меня заключается в борьбе с преступностью. Если каждый будет стремиться к такой цели хотя бы чуть-чуть, очень скоро на земле не останется преступников.
Костя смотрел куда-то поверх меня. Костин взгляд устремлен был, очевидно, в космогонические дали: именно там, похоже, он фанатически пытался отыскать истину.
Я вдруг понял: Костя со своей самодеятельностью опасен и может наломать дров. Это экстремизм дурного толка. Он был готов обвинить каждого, и меня в том числе, что мы не ставим перед собой благую цель. А праведным является только он один, Костя. Его ограниченность заставляла признавать лишь свою правоту. Невольно пришел на ум Савонарола. И тут же я отверг сравнение. Доминиканский страдалец — гений. Образованнейший человек своей эпохи. И тем не менее человечество не поставило его в ряд величайших гуманистов Возрождения. Ибо человечество не прощает экстремизма, уничтожающего культуру. Этот закон распространяется на всех — на гениев и простых смертных. Я тоже декларирую. Должно быть, я свихнулся…
Три кита, способные вывести Россию из духовного, экономического и правового кризиса
ЛЮБОВЬ, СВОБОДА, ПРЕДМЕТНАЯ СОЗИДАТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ — вот те три кита, которые были названы известным русским правоведом и философом Иваном Александровичем Ильиным и благодаря которым Россия способна преодолеть духовный, правовой и экономический кризис.
"Человек — не только живой организм, — писал Ильин, — он еще и живой дух, который имеет право на выбор любви и свободы".
Духовное правовое самоопределение предполагает не отсутствие законов (уголовных, гражданских, политических), не разнузданность человека, не злоупотребление правами и преимуществами, как у нынешних депутатов и новых русских, но ЗАКОННОЕ ОГРАЖДЕНИЕ ВНУТРЕННЕЙ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА от любого посягательства. Духовная деятельность полноценна только тогда, когда она в своем внутреннем существе не урегулирована обязательными запретами и предписаниями, идущими извне, от других людей или от государственной власти. Она должна быть САМО-ПОЧИННА, САМОДЕЯТЕЛЬНА, человек же должен жить, повинуясь только Божьему зову, зову совести и личностному озарению, дарованию, сокрытому в душе.
Надо понять, что творить законы, ограждать граждан от произвола, осуществлять правовое воспитание человек может только по внутреннему УБЕЖДЕНИЮ И ВЛЕЧЕНИЮ, согласно требованиям СЕРДЦА, основанным на ЛЮБВИ, СОВЕСТИ. У него должен быть к этому особый ДАР.