– Что это? – изумлённо спросила она, переводя взгляд с Тадеуша на Влодека.
– Труп, как видите, – ответил Анджей, который начал уже приходить в себя.
– Кто это?! Что? Оба?!..
– Нет, один. Другой лежит просто за компанию.
– Принесите немного воды, одного, может, удастся спасти, – неуверенно сказал Казик, стоящий в центре со сложенными на животе руками. Стоящий до сих пор неподвижно в углу Веслав внезапно как бы очнулся, решительно отстранил стоящих у него на дороге и вылил бесчувственному Влодеку на голову воду из вазочки с цветами. Вода стояла уже довольно долго и успела протухнуть, поэтому результат был молниеносный. Алиция внимательно посмотрела на Тадеуша и начала выбираться из конференц-зала. Я с трудом выбралась за ней.
– Невероятно, – сказала она после короткой паузы, закуривая в своей комнате сигарету. – Что ты на это скажешь?
Боже мой, а что я могла на это сказать?! Я так же, как и остальные, склонна была не верить собственным глазам и скорее признать, что все, во главе со мной, сошли с ума, чем то, что Тадеуш мёртв на самом деле. Я множество раз слышала о подобных случаях коллективного гипноза. И хотя я не хотела верить очевидным фактам, у меня в голове крутилась единственная мысль: надо быть последней свиньёй, чтобы задушить его именно пояском от халата, точно так, как я перед тем предсказывала. Первый раз в жизни моё воображение оказалось в полном согласии с действительностью, и я не знала, что мне со всем этим делать. Тадеуш Столярек мёртв… Тадеуш на самом деле мёртв, а я это сначала придумала… Придумала? Или спровоцировала?..
– Послушай, – сказала я с отчаянием, – ты уверена, что всё это правда? Может, у меня продолжаются идиотские галлюцинации? Тадеуш там действительно лежит? Задушенный пояском от чертового халата?
– Тадеуш там действительно лежит, задушенный пояском от чертового халата, – твёрдо повторила Алиция. – Трудно допустить, что столько человек сразу страдает от галлюцинаций. Ну что, ты сама придёшь в себя, или надо хлопнуть тебя по физиономии?
– Дай лучше сигарету…
– По-моему, нужно куда-то позвонить. В милицию или куда-то там в прокуратуру…
Прямой телефон был в комнате Иоанны. В коридоре до сих пор царил содом и гоморра, потому что именно теперь в дело включился Рышард, категорически требующий, чтобы Столяреку было сделано искусственное дыхание. Рышард и в нормальных обстоятельствах говорил голосом, который было слышно этажом выше и этажом ниже, а в этом случае от волнения его интенсивность ещё возросла, остальные старались его перекричать, объясняя, что ничего нельзя трогать, а особенно покойника, и в результате стоял такой шум, которого не постыдились бы иерихонские трубы. Алиция, разговаривая с милицией, тоже кричала, забывая, что шум царит тут, а не там. Веся, скорчившись у дверей, издавала звуки уже не такие громкие, но зато довольно пронзительные.
Я держалась около Алиции, потому что её присутствие определённо придавало мне бодрости. В центральной комнате было несколько человек, которые уже закончили осмотр места преступления. Збышек заботливо ввёл Стефана, согнутого как надломленная лилия и до сих пор стонущего, правда, теперь уже значительно более внятно и весьма странно.
– Что я сделал… – бормотал он в глубочайшем отчаянии. – Что я сделал…
– Сошёл с ума? – спросила Алиция с удивлением. – Что он говорит?
Збышек осторожно посадил Стефана на стул, а потом потряс его, как мешок с картошкой.
– Опомнись, Стефан, что ты говоришь? Ты его убил или что?
– Что я сделал…
– Прошу прощения, что всё это значит? – спросил взволнованный Казик, входя в комнату. – Что, этот Столярек действительно мёртв или это какие-то глупые шутки?
Как видно, моя реакция на это происшествие не была такой уж оригинальной. Сразу после Казика вошла Анка с выражением удивления и испуга на лице и сразу обратилась ко мне:
– Слушай, я ничего не понимаю, ты знала о том, что его кто-то задушит? Откуда ты знала?
Збышек внезапно оторвался от стонущего Стефана.
– Теперь вы видите, к чему приводят идиотские шутки, – буркнул он мне с гневом. Казик задом двигался к своему столу, приглядываясь ко мне, гораздо более заинтригованный. Алиция рылась в сумочке в поисках сигарет, не спуская с меня взгляда. Моника, которая до этого сидела, опершись локтями о стол и глядя в окно, теперь повернулась на вращающемся кресле и также смотрела на меня со странным выражением ужаса, интереса, удивления, перемешанных вместе. Лешек, с ногами, вытянутыми на середину комнаты, приглядывался ко мне с выражением ядовитого удовлетворения. По-видимому, в целом свете для них не было ничего более интересного для разглядывания, нежели моя особа.
Я подумала, что, если бы кто-то даже постарался выдумать более глупую ситуацию, ему вряд ли бы это удалось. И что я немедленно должна сказать что-то, иначе у них глаза повыскакивают из орбит.
– Что вы уставились? – буркнула я неохотно. – Первый раз в жизни меня видите? Если вам кажется, что я дам впутать себя в это дело, то вы совершаете роковую ошибку.
Это наконец вырвало их из состояния созерцания.
– Хорошо, но откуда ты знала?.. – упиралась Анка.
– Оттуда, что в последнее время у меня появился талант ясновидения! Идиотка, откуда я могла знать?!
Моника с глубоким вздохом отвернулась обратно к окну, а Казик добрался наконец до своего стола.
– Знаете, это ужасно, – сказал он обеспокоенно, вынимая из ящика бутерброд с вырезкой. – Как только я начинаю нервничать, обязательно должен поесть…
– Где достал вырезку? – вырвалось у Алиции с неожиданным интересом.
– Не знаю, – ответил Казик невнятно, поедая этот бутерброд так, как будто целую неделю у него во рту не было ни крошки. Он стоял напротив Стефана и приглядывался к нему с нескрываемым интересом, похоже, что он собирался что-то сказать, но был не в состоянии оторваться от еды. Стоял, смотрел и жадно ел.
Покойник в конференц-зале представлял собой не самое привлекательное зрелище, поэтому все поочерёдно выбирались оттуда и входили в ближайшие двери, то есть в центральную комнату. Через несколько минут весь персонал был в комплекте. После первых вспышек энергии всех охватило оцепенение, тем более что только теперь все начали понимать, что смерть Тадеуша не чья-то идиотская шутка, а весьма печальный факт. Если бы эта смерть наступила совершенно неожиданно, она, скорее всего, вызвала бы меньшее удивление, нежели предвосхищенная моими предсказаниями. Почему-то никто не мог осознать это преобразование фантазии в реальность.
– Почему он так ест? – шёпотом спросила меня Данка, недоверчиво глядя на Казика, который, покончив со своей булкой, немедленно начал поедать завтрак Алиции.
– Атавизм, – ответила я без раздумья. – Его предки были людоеды. И вот он увидел покойника и сразу захотел есть.
Данка посмотрела с испугом и отвращением на меня, с ужасом на Казика, позеленела и внезапно выбежала из комнаты.
– Ну и что, – бессмысленно сказал Веслав, бледный и потрясённый, но заинтересованный ситуацией. – Действительно, что теперь?
– Это страшно, – расстроенно простонала Иоанна, падая на стул и всё ещё плача. – Это страшно, я не могу в это поверить!
– Не можете и не верьте, – буркнул неохотно Анджей. – Может, это его воскресит…
В комнату вошёл Витек с таким выражением лица, как будто у него было воспаление надкостницы. Он болезненно посмотрел на нас и спросил тихо и глупо:
– Кто это сделал?
– Не я! – категорично заявил Лешек, потому что, задавая вопрос, Витек смотрел именно на него. Витек скривился ещё сильней и посмотрел на меня.
– И не я! – заявила я не менее категорично. – Выбросьте это из головы!
– Но кто же? – с отчаянием крикнул Збышек, отрываясь от Стефана. – Кто, чёрт побери?!