— Нет, не стал бы. Ведь он как мог думать? Предал любимую женщину, под шантаж ее подвел, это правда, но потом сам же шантажиста и придушил. Реабилитировал себя в глазах любимой, зачем же вымаливать прощение?
— А значит…
— Значит, Каспер невиновен.
— Думай дальше!
— Перестань меня подгонять! Дальше… А дальше имел все основания думать, что это его пьяная болтовня заставила отчаявшуюся любимую совершить убийство.
— А не кажется тебе, что Каспер мог знать о Монике еще что-то — то, чего ты не знаешь?
— Если я не знаю, значит, не знаю, и никакие логичные рассуждения не помогут. Чего привязался, я же не нечистая сила…
— Но думать ты хоть способна? Можешь догадаться.
— Пошел ты к… Ох, прости. Ну не знаю я!
— Ладно, подскажу. У Моники есть…
— …темперамент? — догадалась я. — Знойная женщина…
— Дура! Я не о том. Ну, думай! У нее есть, у тебя есть, а у Алиции, например, ни одного.
— Дети! — озарило меня. — У Моники двое!
— Вот видишь, нетрудно догадаться. А все вы, бабы, на своих детях помешаны… Из-за них на все готовы. А ты знаешь, сколько денег у кандидата в мужья? То-то, вот и сопоставь…
— У Ядвиги тоже есть ребенок, — перебила я собеседника. — И уж она-то помешана на своей доченьке…
Дьявол не рассердился на то, что я его перебила.
— Вот хорошо, что напомнила о Ядвиге. Что ты там, дорогуша, плела в самом начале о ней? Семьдесят тысяч злотых? А ты, случайно, не заметила, как она похорошела в последнее время?
— Тоже мне открытие! Вся мастерская знает, что Ядвига кого-то подцепила, вот-вот пойдет к алтарю.
— Я попрошу, в моем присутствии никаких алтарей! И что, пойдет вот так, задаром?
— Какое задаром! Именно потому ей так и приспичило получить от бывшего мужа семьдесят кусков! Чтобы вложить в предприятие жениха, ведь он — частная инициатива. И тем самым Ядвига обеспечит будущее своей Лялюне. Неужели сам не понимаешь?
— Я-то понимаю, вот ты не сразу схватываешь. Ладно, пошли дальше. О накладных помнишь? Ведь главному бухгалтеру скоро на пенсию. Ну, схватила?
— Не дура! Если на свет божий… ох, извини. Если вскроются его махинации с накладными, может распрощаться с мечтами о спокойной старости, — мрачно признала я. — Освобождение от должности в дисциплинарном порядке, и никакой тебе пенсии.
Дьявол снисходительно покивал рогатой головой:
— А тебе главбух казался таким порядочным человеком, таким паинькой, мухи не обидит…
— Ты на что намекаешь? Но ведь за завышенные суммы в квитанциях ответственность несет в первую очередь сам заведующий, не главбух!
— А вот о заведующем ты, моя драгоценная, очень мало знаешь, очень мало… Ну да ладно, что ты можешь сказать о нашей Анночке?
— Ничего! — рявкнула я в раздражении.
— Ясно, о самой Анночке ничего, за нее потрудились другие, не так ли? Рыцарь без страха и упрека…
— Ну чего пристал? Отвяжись. Рыцари без страха и упрека давно вымерли…
— Один из них дожил до наших дней. А теперь собери в кучу все, что ты узнала сегодня, собери. «Кисонька, не волнуйся, дорогая, я все устрою. Все будет хорошо, никто ничего не узнает». Неплохо звучит, не правда ли?
— Говорят тебе, отстань! — вконец разозлилась я. — Не нервируй меня!
— Что, не нравится? Знаю, знаю, чего ради ты пытаешься примазаться к расследованию. Других можешь обмануть, но не меня. А ведь ты не знала, что покойная скотина шантажировала и Збигнева? Теперь знаешь, и чем именно его шантажировали — тоже знаешь.
— Не мели ерунду, — оборвала я зарвавшегося черта, — такой глупости Збышек не сделает. У него же ребенок…
— Что значит ребенок по сравнению с любимой женщиной? А любимой женщине грозит страшный скандал. Вспомни, как выглядела Анка, когда выходила замуж? Это было совсем недавно, вряд ли ты успела забыть. Когда она пришла на решающий разговор к Збигневу, ты же ее видела. Столярек тоже мог видеть… А у Анки денег нет, заплатить Столяреку за молчание нечем. Что в такой ситуации делает рыцарь без страха и упрека?
Я молчала потрясенная. Дьявол, ехидно посмеявшись, продолжал.
— Преступление надо совершать с умом, хорошенько замести все следы, хотя бы в интересах ребенка, ты права. А ваше преступление совершено очень, очень неглупо…
— Скотина! — завопила я, срываясь с места. — Сгинь, пропади! — И, схватив лежащую передо мной на столе коробку с циркулями, я изо всей силы запустила ею в искусителя.
— Ты что, спятила? — вскрикнул Януш, глядя на меня в неописуемом изумлении. Я опомнилась. Дьявол исчез. Янек, Казимеж, Лешек и Януш обступили меня, с опаской разглядывая. Они, по всей вероятности, слышали мою дискуссию с нечистой силой и решили… Что решили?