-- Не понимаю.
-- Понимать не обязательно. Но постарайтесь точно вспом-нить, когда вы перевешивали испанцев?
x x x
Первый, кому Зыков сообщает о результатах допроса, это Томин.
-- Значит, две из восьми картин не поменяли? -- задумчиво произносит тот.
-- Меня это уже навело на размышления, Александр Никола-евич. Надо отдать должное ворам: кража спланирована и выпол-нена отлично. И вдруг -глупая неувязка. Вывод я сделал такой: непосредственно в музее орудовал кто-то некомпетентный. Он имел инструкцию брать определенные картины в соответствии с их расположением. Но что-то он напутал. И вот вам ответ на загадку: по инициативе Пчелкина за пять дней до кражи две картины были перевешены!
-- Минутку, у меня фотографии, -- Томин достает два фотос-нимка. -Собрание Таланова -- две стены. Что куда перевесили?
-- Насколько я понял, эти -- вот сюда, а эти -- на их место.
-- То есть, испанцев взяли по ошибке, считая за Венецианова и Врубеля?
-- Вы уже наизусть помните, Александр Николаевич!
-- Куда деваться.
-- Да, безусловно, по ошибке. А в котельной начали разбирать-ся -копии-то испанцев не заготовлены. Ну и оставили.
-- Логично. Но тогда, боюсь, пан директор нас ни на кого не выведет. Соучастник не стал бы подкладывать друзьям свинью... Мне нужен список вещей -- что у него там стащили.
Томин просматривает листок, протянутый Зыковым, и нас-мешливо качает головой:
-- Ну судьбу журнала для мужчин проследить не берусь...
Появился повод снова наведаться в город, где полгода назад был ограблен музей. Томин инструктирует и напутствует молодо-го сотрудника угрозыска Олега. Тот оглашает по списку перечень заданий.
-- Первое. Замшевый пиджак: узнать, был ли, есть ли, куда делся. Второе. Художник Шапошников: дарил ли директору книгу и по какому случаю. Третье. Дневной сторож: правда ли, что Пчелкин добился второй ставки. Четвертое. Кто копировал кар-тины в музее из местных и из приезжих. Пятое. Два испанца: когда и кем перевешены.
-- И еще: люди, которые имеют отношение к котельной, -- добавляет Томин. -- В чужом городе найти рядышком такой укромный тайничок -- это задача. Без местных трудно.
Олег вносит в список шестой пункт.
x x x
Утро в квартире Боборыкиных. Альберт завтракает в домаш-нем халате с кистями. Муза уже перехватила что-то наспех и собирается уходить.
-- Вернется папа из поликлиники -- заставь полежать.
-- Угу, -- мычит Альберт.
-- Да, знаешь какой сервиз ты притащил в пятницу?
-- Знаю-знаю, элементарный Попов. Могу я иногда для развле-чения купить Попова?
-- Самое смешное, что это не Попов. Да будет тебе известно, что в кайзеровской Германии работала фабрика, которая занима-лась исключительно подделкой поповского фарфора.
Альберт уязвлен.
-- И мне... мне! Всучили лимпопо?! Позор.
-- Ну-ну, не расстраивайся. Где тебе было отличить. Ой, убегаю, -- она торопливо уходит.
-- Лобзаю тебя! -- кидает вслед Альберт и, дождавшись, пока за Музой хлопнет дверь, звонит по телефону: -- Алло, Ким? Мне нужен каталог... Да, сейчас. Клиентка придет... Ничего ей неиз-вестно, сырой материал, ее еще надо обольщать... Давай не ори. А-а, так бы и сказал. И не проспался еще?.. Ну шут с ней, подождет, принесешь в четверг. Лобзаю тебя.
Альберт убирает остатки завтрака, переодевается и причесы-вается, напевая свое "ля-ляля-ля!"
И вот является гостья -- расфранченная дама лет тридцати пяти по фамилии Руднева.
-- Если не ошибаюсь, Альбина Петровна?
-- Да, Альберт Иваныч, по рекомендации Додика. Ах, в ваш музей даже боязно входить. Не знаешь, куда смотреть... -- внезап-но она делает охотничью стойку: -- Какой дивный торшер!
-- Стиль вампир, -- это и шутка, и зондаж: каков уровень?
-- А картин, картин... -- млеет гостья, не отреагировав на "стиль вампир". -- Живого места нет. Додик говорит -- оклеить стены сторублевыми бумажками, вышло бы дешевле.
-- Значительно.
-- Сколько же на это потрачено денег!
-- Дорогая моя, имея дело с произведениями искусства, вы не тратите деньги, вы их вкладываете. Самое выгодное помещение капитала. Вот, к слову, взгляните: "Голубые фламинго", Матисс. Слышали такое имя?
-- Мм... приблизительно.
-- Очень известный художник. Когда я в начале пятидесятых приехал в Москву, то забрел однажды в антикварный на старом Арбате. Эти птички висели там на продаже и, как сейчас помню, стоили пятьсот рублей. Тогдашних, дореформенных. Теперь им цена минимум десять тысяч. Нынешних.
-- О-о... -- Руднева таращится на "Фламинго". -- Фантастика! И вы предугадали?
-- Приобрел их, к сожалению, не я -- мой будущий тесть.
-- Во всем мире все удивительно дорожает.
-- А знаете, почему? Наша Вселенная бесконечно расширяет-ся.
-- В каком смысле?
-- В самом буквальном, дорогая моя. Непрерывно расширяет-ся, расширяется и расширяется.
-- Перестаньте, -- хихикает Руднева.
-- Научно доказанный факт: Вселенная расширяется, а старых вещей не становится больше. Вот и дорожают. (Дура ты стоеросо-вая.)
-- Вы шутник.
-- Слегка, дорогая, слегка. Так чем могу служить?
-- Додик называл мне мастера, такая французская фамилия... да, Фабержье!
-- Фаберже, -- поправляет Альберт. -- Но Фаберже -- это серьезно.
-- Я знаю. Мне нужна хорошая подарочная вещь, Альберт Иванович. Для мужчины.
-- Ага... для мужчины...
-- Точнее -- для мужа.
-- Да, это точнее.
-- К годовщине нашей свадьбы.
-- А по какой он, простите, части? Продукты? Мебель? Авто-мобили?
-- Стройматериалы. И не он, а я.
-- Ха, это тоже серьезно! -- Альберт раззадорен. -- Обожаю красивых деловых женщин... Значит, Фаберже -- и никаких гвоз-дей?
-- Додик сказал, это будет действительно ценный подарок.
-- Очень ценный. И что вам мечтается? Портсигар? Пепельни-ца?
-- Вы покажите -- я выберу... Но лучше всего... нельзя ли у вас купить торшер? Честно говоря, я прямо как вошла, как увидела -- сердце упало... А?
-- Ми-милочка, -- урезонивает Альберт, -- здесь не базар. Вы в доме Боборыкина!
-- Ах ну, конечно, извините... Нет, лучше я повернусь спиной, он меня околдовал. -- Она отворачивается от торшера. -- Мы говорили о Фаберже.
-- Предложить вам на выбор нескольких? Вы смеетесь, доро-гая, одного добыть -- и то мудрено.
-- Но Додик сказал...
-- Ну кое-что на прицеле есть. Из наследства известной петер-бургской балерины, любовницы великого князя.
-- О-о...
-- Приходите, дорогая, в четверг. На боборыкинский четверг. Соберется, как всегда, цвет коллекционерства. Договорились?.. Очень приятно было познакомиться.
По дороге к двери Руднева останавливается и ласкает торшер.
-- Ах, что за красота, что за роскошь! Будь он поменьше, я бы просто украла, даю слово!
-- Ха, вы мне нравитесь! Послушайте, Альбина Петровна, жизнь коротка, а до ужина далеко -- не пообедать ли нам как-нибудь на пленэре? "Русская изба"? или "Иверия"?
-- С вами хоть сегодня!
-- Сегодня -- нет. Категорически занят.
x x x
Школьный класс. Альберт ведет урок астрономии. Со школь-никами он совсем иной: по-доброму улыбчивый, открытый и при всей шутливости тона внутренне очень серьезный. Ребята дер-жатся с ним свободно, дружески, слушают с интересом.
Дописав на доске очередную формулу, Альберт вытирает руки.
-- Так что происходит при вспышке сверхновой? Урнов?
-- Рождается большое количество электронов со скоростями, близкими к скорости света, -- отвечает светлоглазый мальчик. -- Они разлетаются во все стороны, в том числе и по направлению к нам.
-- И называют их?.. Марина?
-- Быстрые электроны.
-- Да, на этом мы остановились в прошлый раз. Быстрые электроны. Они чересчур шустры для нашей Галактики и, разуме-ется, их приводят в норму, чтобы не обгоняли других. Каким образом -- кто сообразит?.. Помалкивай, Синельников, догады-ваюсь, что знаешь.