«Ещё немного — и я всё пойму», — кивнул Дайан.
«Поцелуй истинной любви, верно угаданное имя тролля, сплетённая из крапивы рубашка, сломанная игла — вот так выглядят верно подобранные пароли, — сказала Линда. — Если срабатывает вирусное контрзаклинание, то исходное уничтожается, но и зачарованный предмет гибнет. Или персона».
«Миледи ужасно выглядят», — напомнил Дайан.
«Ты бы вообще погиб на месте миледи, — ответил Юрэк, — а им просто приходится работать в полуавтоматическом, в полуручном режимах. Пока одна чинит утилиту, другая сдерживает атакующих агентов своего же заклинания. Много физической боли».
Брук молчал.
«Не только ты, любой бы на месте миледи погиб», — погладила его по плечу Линда.
«Я видел скальп человека в руке Валери», — спохватился он.
«А-а-а, это был скальп святого воина отца Клирхэда. Когда миледи поняли, что их заклинание им не отвечает, выдавая ошибку доступа, они попытались обесточить тело Никки. Перезагрузить, что ли… Но так порог остался без «замка», а под ним постоянно стоит лагерем воинство святой инквизиции. И те сразу полезли в драку. Тело Никки пришлось снова включать. Но Валери хватило времени», — Линда едва чаще задышала, выдавая своё восхищение поступком миледи.
Дайан понял или что-то около того.
Сойер сказал, что тянущаяся попытка извлечения Ялу, Иво и Никки не была первой, но предыдущие были неудачными изначально, потому что ведьмы не могли создать бесперебойный источник энергии в вероятности Исторической Земли.
«А теперь создали?»
«Нашли», — сказал Джон и скусал губы.
«Что за источник?»
«Дайан, я не могу сказать. Это важно для них».
«Но ты знаешь?»
«Я догадываюсь, что нашли, потому что попытка извлечения длится, значит — дело движется. Но я не уверен, что знаю, о ком точно речь».
«Живое существо?»
«Никакие кристаллы тут не работают. Они накапливают потенциал, тратят его, но не восполняют потери энергии самостоятельно. Живой организм способен к саморегенерации и пополнению ресурсов».
«Говоришь, как миледи», — заметил Дайан.
«Мы почти восемьдесят лет вместе, не удивительно», — согласился Джон.
Милднайт же, в свою очередь, просто красочно описал, как его начало лихоманить и рвать кровью в тот момент, когда ведьмы на время обесточили тело Никки. Душа брата гибла внутри Элека. И не поторопись ведьмы, то к теперь оба Милднайта были бы окончательно мертвы.
Пока Дайан разглядывал спину и лежащий позади хвост Ялу, та вдруг резко обернулась и зыркнула семечками глазёнок. Выпрямилась, постояла и медленно двинула к Дайану. Остановилась близко, задрав круглую башку. Роста в существе было около трёх футов.
Дайан заметил, что глаза существы лишены белков. Просто залитые чёрным цветом раскосые прорези на лохматой круглой морде. Было странно и неприятно.
«Привет», — сказал Дайан.
«Здравствуй, здравствуй», — вкрадчиво протянула Ялу и лапой с одним отстоящим пальцем коснулась его под коленом.
«А ну брысь от Дайана», — сказала появившаяся Валери.
И Брук, и Ялу едва ли не подпрыгнули на месте. Но если Дайан только от неожиданности, то Ялу опознала интонацию хозяйки и присмирела во избежание наказания.
«Всё в порядке, она ничего не сделала», — сказал Дайан.
«Тогда тебе повезло», — сказала Валери.
Существа отбежала к ящику и встала там.
Валери опустилась перед нею на колени и чётко произнесла:
«Это Дайан Брук-Сойер».
Ялу снова зыркнула в его сторону.
«Запрещено красть у него, причинять физические увечья, провоцировать его к проявлениям открытого гнева, втягивать в драки, ссоры и неприятности. Запрещено пытаться продать его. Ты поняла?» — продолжила Валери.
«Да», — ответила существа, заведя демонические глаза.
«Всё, чего он захочет, одобрено мною и Сесиль, Ялу. Ответь мне — почему?»
Ялу забыковала. Молчала долго, косилась, ковыряла лапой плитку двора.
«Потому что он вам дорог, да?»
«Да. Милая моя, я так скучала», — разрешила себе дать слабины Валери.
Существа тут же сунулась к ней в блузку на груди и подозрительно засопела, что Дайан принял за приглушённые слёзы.
Валери обняла помощника когтистыми лапками, положила свою прелестную голову на лохматую башку Ялу и перебирала пальцами свалявшиеся колтуны шерсти у той на спине.
Дайан оставил их одних.
***
Джон не дождался того, как Дайан вернётся из кухни, куда отправился со словами: «Умираю, как хочу есть».
Сойер поднялся и голышом, как был, пошёл за тем следом.
Брук стоял к нему спиною у окна, в его домашней белой футболке, которую подобрал с пола у кровати, и что-то ел с тарелки, край которой Джон видел.
Сойер не стал себя выдавать, просто оперся плечом о косяк, сцепив руки на груди. По донёсшемуся запаху понял, что Дайан есть мясо. Сырое мороженное мясо. И, вероятно, что именно ту телячью вырезку, которую они привезли с рынка в доке. Джон свёл брови. С тех пор как Дайан стал делить с ним крышу в доме на улице Виктории, холодильник использовался по назначению, а не только как высокотехнологичная коробка для замораживания льда и хранения ящика лаймов. Но сырое мороженное мясо было бы последним, что Дайан выбрал для перекуса.
Дайан чуть склонился к окну, выглядывая что-то в поздних январских сумерках, и положил ладонь чуть выше ягодицы, упершись в поясницу для равновесия.
«Мать твою, — прошептал про себя Сойер, — мать твою, мать твою, мать твою».
Он оттолкнулся плечом от косяка, выровнялся и медленно пошёл к мужу. Это было ошибкой. Потому что Джон напугал того своим бесшумным появлением.
— Джон, — выдохнул Дайан, дрогнув ресницами, — ты напугал меня.
— Прости, — кротко сказал Сойер, обнимая его, поцеловал в лоб. И тут же, преследуя цель выяснить и убедиться в истинности догадки, опустился перед тем на колени.
— Джон, ты не мог дождаться моего возвращения и отсосать уже в кровати? — удивлённо откликнулся Дайан, смотря сверху на светлые волосы мужа, бывшие в беспорядке после возни в койке.
— Не совсем, — буркнул Джон и прижался лицом, а затем ухом к животу Дайана.
Так и было. Джон слышал живой и любимый звук работающего в полную мощь сердца Дайана, которое гнало кровь неустанно, разнося кислород и выводя его обратно уже изменённым. Но, опережая звук взрослого сердца, в собственном спешащем ритме, словно маленький паровой локомотив, быстро-быстро билось едва созревшее, но уже тоже живое сердце его ребёнка. И да, маленьких локомотивов было два.
Сойер закрыл глаза, чувствуя едва ли не божественный восторг, который он не нашёлся лучшим выразить иначе, как поцеловав Дайана в плоский ещё живот под впадиной пупка. Поцеловав несколько раз.
Дайан беспечно и благодушно наблюдал за действиями Джона, любовался сильной и белоснежной шеей и плечами, на которых, по обыкновению, никогда не оставалось следов от его ногтей и укусов. Но благодушие сняло как рукой, когда Дайана озарила страшная и невозможная, он знал, что невозможная, догадка. Он посмотрел на тарелку с замороженными слайсами из телячьей вырезки, потом на прижавшуюся к его животу голову и едва не взвизгнул, начав отталкиваться от мужа.
— Что ты делаешь? — сквозь зубы шипел Дайан, вцепившись пальцами ему в волосы, оттягивая того прочь. — Что ты делаешь, Джон? Ты что-то слышишь?
Сойер выпустил его, позволив почти выскочить из кухни.
Но Дайан тут же вернулся, стиснув кулаки и втягивая воздух через нос.
Джон чувствовал его гнев и страх, абсолютный и панический.
— Я спросил у тебя, что ты слушал?
— Ты беременный от меня, — как можно ровнее ответил Джон.
— Сука!
Дайан вышел.
— Сука! — донеслось из гостиной.
Дайан снова появился в двери кухни.
— Это невозможно, — сказал, сглотнув и пытаясь мыслить разумно, а не просто крича, — я предохраняюсь. Я в порядке. Меня не тошнит, я не рыдаю над детскими колясками на улицах, я не хочу ёбаной клубники среди ночи…