— Где есть другие, Даниэль?! — напирал Бауэр, стремительно теряя терпение. — В цирке «Дю Солей»?!
Новотный смешался.
— Ищи, — сказал Бауэр уже спокойнее, — ищи. У тебя есть время ровно до того, пока я не узнаю, что мальчишка Сойера на сносях. А сейчас отдай распоряжения остальным из охраны, чтобы не ели вне резиденции и контактировали с незнакомыми по минимуму. Пускай каждый носит «глок» с серебряной обоймой.
Комментарий к 21
*в древнегреческой мифологии огромный деревянный конь, с постройкой которого связан один из финальных эпизодов Троянской войны. Синоним уловки и обмана
========== 22 ==========
Оба Милднайта сидели в глубоких креслах английской лиловой гостиной Сэндхилл, в жилой части здания галереи на Коллежд-Лейн, 124/2. Оба. Целиком. И теперь не приходилось сосредотачиваться на дружелюбной шизофрении двух конунгов в одном теле.
Ведьмы, пользуясь как огромными телесными размерами Элека и Никки, так и своими, стремящимися к подростковому тридцать четвёртому, почти удовлетворённо свернулись элегантными клубками у тех на коленях. Последние несколько недель Валери и Сесиль ходили злыми что осы, но в данный момент выглядели весьма благодушно настроенными. Тёмные тени вкруг глаз, проступившие от затрачиваемых на извлечение Ялу и Никки усилий, не мог испортить никакой макияж. Более того, Сэндхилл были так категорично хороши собою, что даже следы нечеловеческой усталости и бессонницы были обеим удивительно к лицу. Как, впрочем, каждой по отдельности взятый Милднайт, с косой и бородою.
— Мля-я, мля? — спросил Кот, таращась от горевшего камина.
— Мы ещё не думали над тем, как назовём своих котят, — ответил Коту Сойер, чуть сдвинувшись под Дайаном, который, пользуясь гиблой тенденцией и вместительными объёмами кресел в гостиной, тоже привалился сбоку, всунув своё колено между раскинутых коленей Джона.
— Это должно быть интересным — самому давать имена своим детям. А уж если так повезёт, что спросят твоего отцовского согласия… — лениво заметил Элек.
Сесиль подняла когтистую лапку и сделала «привет» в его сторону.
— Милый, прости, — подала голос Валери, — в самом деле, как я ещё могла её назвать, если знала, что наша дочь со временем станет ни кем иным, кроме как Сесси.
— Слышишь, Дайан, вот в чём меня в известность не ставили, так это в отношении перспектив моего отцовства. Ты в курсе наших трогательных и дух захватывающих семейных историй?
Дайан, честно, не знал, отвечать ли правду. И замешкался.
Элеку этого хватило. Он, сузив глаза, почти понимающе окинул Дайана фиолетовым взглядом и покачал головой.
— Элек, прошу тебя, не начинай, — попросила Валери, переползая с левого бока мужа на правый.
— Да разве же я могу, — прогудел тот. — Просто думаю, почему ты мне не доверяла в столь немаловажных вещах, как рождение детей?
— Сесиль была не совсем твоим ребёнком. Она должна была родиться моей сестрой.
— Но родиться от меня.
— Не могла найти кого-либо лучше для этого, милый. От тебя Сесиль получилась ещё лучше, чем от нашего папаши. И, согласись, в первые года четыре то, что она без мозгов, даже не бросалось в глаза.
— Ох, да. Да и остальные одиннадцать лет моих унылых размышлений на тему состоятельности и успешности самого себя как мужчины промелькнули, мигу подобные, — съязвил Элек, правда что беззлобно.
Появилась Линда с подносом, уставленным кружками с горячим вином.
— Тебе вот этот, — сказала она Дайану, кивнув на ту, в которой плавал апельсиновый полумесяц.
Дайан даже не стал лезть в драку, заранее смирившись с тем, что выпивка и сигареты оказались под запретом. Поэтому послушно взял свою кружку с глинтвейном на виноградном и яблочном соке. Снова привалился к Джону.
— Элек, в самом деле, — ввязался Никки, — мы все это давно пережили. Мне вновь рождённая Сесси очень нравится. Качественная работа.
— Отец, — приподняв золотую голову, чинно кивнула Сесиль, в упор смотря на Элека.
— Заткнитесь, а? — попросил тот и хлебанул сразу полкружки.
— Как бы там ни было, они ещё очень маленькие. Думать о детских именах рано, — оттянул разговор назад Брук.
— Я слышал их сердца с полмесяца тому. Им было минимум пять недель. Или даже шесть. Теперь же можно думать не только об именах, — возразил Сойер.
— Бо-о-оже, — в голос выдохнули Валери, Сесиль и Линда, уставившись на Джона с обожанием на лицах.
— Джон, это так мило, — задышала Валери.
— Такая осведомленность о деталях, — не отстала Сесиль.
— Деталях столь пикантного положения Дайана, — прикончила Линда.
— Миледи, заткнитесь, — попросил Сойер.
Ведьмы, как ни в чём ни бывало, улеглись головами обратно на грудь Милднайтам, а Линда занялась сигаретами, примостившись к камину.
— У нас с Линдой тоже была дочь, — сказал Юрэк. — В ту пору как мы ещё были людьми.
— А что с нею теперь? — не удержался Дайан.
— Умерла, прожив увлекательную жизнь, — спокойно отозвался Юрэк.
— Дайан, она была такой красивой. Похожей на Юрэка, — Линда выпустила сигаретный дым в каминное пламя.
— Ну, если только немного на меня, — польстился тот, сдержанно улыбаясь.
— Как её звали? — спросил Дайан.
— Эмеральд. Ты бы видел, как она обносила карманы публики уже в шесть лет, пока наш цирк давал представления. Намного чище, чем я в то время могла, — с гордостью вспомнила Линда.
Ялу, всё это время вошкавшаяся где-то в ногах Юрэка Балицки, лакая глинтвейн из своей кружки, негодующе фыркнула:
— Я бы поспорила с тем, что в этом ты вообще была хороша.
— А никто и не сомневается в том, что ты бы поспорила, — кивнула Линда.
Дайан уже был наслышан о том, что из себя представляет существа. И все истории и мнения сходились в одном: доверия к той не было. Исключения не составляли сами ведьмы и Кот. Потому что те, как никто другие, знали, на что способна Ялу. По отношению ко всем прочим. Похожая на трёхфутовую прямоходящую собаку Ялу любила только ведьм и повиновалась только им. Кот же просто знал ту и видел насквозь, поэтому пакостить ему Ялу не бралась, не считая нужным блистать фантазией и коварством в отношении Йольского Кота.
Когда Дайан спросил у Сесиль, кто такая Ялу на самом деле, та буднично ответила:
«Демон самой низшей иерархии, не беспокойся о той».
Что подразумевало под собою «не беспокойся о той», было далеко не ясно. Не беспокоиться о добром здоровье Ялу или быть уверенным, что та его не тронет?
«Паскуда», — коротко сказал Элек.
И точно так же рефреном ответил Никки.
«Шулер и прощелыга», — сказала Линда.
«Ябеда», — сказал Юрэк.
«Скандалистка», — вяло дёрнул хвостом Кот.
Не услышав ни одного лестного отзыва о втором ведьмином помощнике, Дайан задался справедливым вопросом, почему существа снова возвращена в лён Сэндхилл? И почему от той не избавятся?
«Милый, — благодушно погладила его по руке Валери, — Ялу — демон, сорождённый Сесси. Она завелась в мокрых пелёнках моей сестры. И воспринимается Сесиль на уровне своего тела. Избавиться от Ялу для неё всё равно, что отрубить себе руку или ногу. Кстати, Кот — это мой сорождённый демон».
Самым настораживающим было то, что после того как Дайан провёл свой опрос всех травмированных долгим сосуществованием с Ялу, та пришла в мастерскую, волоча с собою грубо сколоченный деревянный ящик. Села в углу на штабеле гипса и минут пятнадцать следила чёрными глазёнками за тем, как Дайан разрисовывает щеглов. Тот тоже молчал.
Наконец Ялу сползла с форм.
«Я тут слышала, что ты хотел от меня избавиться?»
«Ну уж нет, даже не пытайся. Я не хотел», — твёрдо сказал Дайан.
Существа обошла его кругом.
Дайан давно заметил, что Ялу чуть ли не мрёт от любопытства по его персоне, но запрет хозяек на любые манипуляции в его отношении осаживает ту.
«Слушай, возможно, у тебя сложилось предвзятое мнение касательно меня», — дала ему шанс Ялу.