Никки сказал, что прах забирать не станет и отправился в Броад Грин.
Новотный мрачно рассмотрел его по возвращении.
«Давай сюда кольцо, счастливчик», — без улыбки сказал он.
Никки вынул из кармана куртки маленький пластиковый пакет с отсечённым простым лезвием безымянным пальцем Джона Сойера и с его обручальным кольцом.
«Блядь, наконец-то соревнование у-кого-член-длиннее закончится», — сказал Даниэль и ушёл, оставляя Никки в служебке.
«И никаких паролей», — хмыкнул Милднайт, сожалея о бесполезном «на розовом берегу».
Огляделся по служебке, сравнивая воспоминания Макинтоша с видимым.
«Как дела, Батхэдд? Понравилось ловить омегу для сюзерена?» — спросил Никки, усаживаясь на стул верхом и доставая сигареты. Перенятая память услужливо подкинула как имя сотрудника, так и то, куда его распределили на задание сегодняшним вечером.
«Он немного психованный, но нормально», — поделился впечатлением Батхэдд, стаскивая бомбер.
О том, как дела у Никки, никто не спрашивал.
***
Джон не знал в точности, как это работает. Но тогда, когда он всё же пришёл в себя на почти стёртой с лица города железнодорожной станции Нью-Стрит в Бирмингеме, его зубы крепко впивались в уже обескровленного служащего станции, которого контузия застала, к его же несчастью, рядом с разорванным телом Сойера. Офицерской фуражки саб-лейтенанта на Сойере не было, сохранилась лишь нашивка на уцелевшем рукаве правой руки, левая нашивка была вырвана вместе с левой же рукою. Частично уцелело правое бедро до колена. Отсутствовали часть брюшной полости и диафрагмы. И Джон был уверен, что было хуже, потому что густая тёмная волна неустанной работы бушевала в нём, запустив процесс тотальной регенерации, когда он, не осознавая, почувствовал рядом живое, но оглушённое тело станционного служащего, в которого вцепился зубами. Он понимал, что конечности появятся последними, потому что сейчас его магия трудилась над восстановлением более важных, с точки зрения выживания, органов.
Но одного человека было мало. Джону пришлось дожидаться других. Следующим и последним стал один из поисковой группы, которая выискивала под обломками здания вокзала, среди вывернутых рельсов и разбитых вагонов, выживших и тела убитых. Джон привлёк его, заявив о том, что жив, но тяжело ранен.
С наступлением темноты, переодевшись в верхнюю одежду убитого волонтёра, так как свои брюки и китель он найти среди обрывков не чаял, он по Муур-Стрит добрался до дома, в котором жили Виктория и близнецы Кэлпи. Просто продолжил прерванную накануне бомбардировкой командировку. Он слабо надеялся, что дом уцелел, поскольку находился очень близко к вокзалу. Но особняк стоял на месте. И даже мисс Аддамс успела вернуться с близнецами из убежища.
Одежда волонтёра была тесна Сойеру, брюки коротки. От обуви пришлось отказаться совсем.
Мисс Викки была рада увидеть его.
И даже Ио сказала, что Джону повезло. Невероятно.
Марк просто кивнул.
Поэтому теперь первоочерёдным, чего хотел Джон, было собраться в одно целое в медной, наполненной кровью, ванне в доме Сэндхилл. А вторым — своими руками разорвать в куски Питера Бауэра. В куски гораздо меньшего калибра, чем исхитрились развалять его холопы сюзерена.
Юрэк Балицки стоял над ним, наблюдая сразу за всем: за холодным терпеливым пламенем бешенства в глазах Сойера, за проявляющейся целостностью и восстановлением тела Джона и за тем, как у ножек ванны перестал дышать очередной безымянный бездомный. Юрэк с ироничной улыбкой чуть ранее глядел на то, как Джона едва не переворачивало, когда тот был вынужден прикасаться ртом к грязной коже приволочённых ему Балицки несчастных.
— Прости, Джон. Сам понимаешь, пришлось работать в стеснённых временем условиях. Это повезло ещё, что у миледи в погребе с прошлого месяца были припрятаны пара барыг.
— Валери и Сесиль ещё не вернулись? — спросил Джон, откидываясь затылком на борт ванны.
— Нет, что-то там с Кэтспо сложнее, чем с Ялу и Никки. Но оно даже к лучшему. Не ровен час, уже бы сровняли поместье сюзерена с землёю.
— Чем же не лучше того?
— Видишь ли, хотя мы предполагали, что Бауэр готовится подложить нам свинью, разве что со сроками определённости не было, все спокойны…
Красноречивый взгляд Джона заставил Юрэка изменить утверждение.
— Многие из нас спокойны и держат себя в руках. Но вот ты, конечно, не очень. Так вот, миледи были бы тоже не очень. Они любят Дайана и в этом отношении горячи. А миледи в настроении «не очень» — это пиздец. Там у Валери есть энергетический аналог её сущности, — Юрэк пространно повертел пальцами в воздухе и поморщился, — не приведись увидеть. После него одни руины.
— Демон? — отвлечённо спросил Джон, начав проверять на сгибаемость локти и колени.
— Не демон. Духовный двойник Валери. Огромный, ледяной, покрытый снегом, в строгом ошейнике и с булавой. Отвратительный с виду. Словно вставший из обледенелого склепа. Нечто схожее со скандинавскими горными троллями. Только хитрее. Потому что, опять же, он двойник Валери, — Юрэк чуть отошёл в сторону, закурил.
— Довольно занятный дубль, я бы взглянул, — разрешил Джон. Ухватился за борта ванны, подтянулся, сел. Потом поднялся и встал во весь рост.
— Да-а-а… — протянул Балицки, меланхолично оглядывая покрытого стекающей кровью и абсолютно голого Джона.
— Сколько времени?
— Около пяти утра. Ты не спеши. Никки и Линда рядом с Дайаном. И просто дай Никки времени, для того чтобы разобраться с постами охраны и с системой видеонаблюдения.
— Бауэр уже, скорее всего, показал Дайану трофей. Я беспокоюсь за его состояние и за состояние детей.
— Само собою, что показал. И Дайан мог расстроиться. Теперь и мне очевидно, что он может быть к тебе излишне привязан, — философски повёл сигаретой в воздухе Балицки в сторону гениталий и всех остальных излишеств, которыми обладал лорд Джон Сойер. — Но Линда бывает очень убедительна, поверь мне. Она в доме Бауэра — это его первая ошибка.
— Я хочу его убить, — добавил ясности Сойер и потянулся к вентилям с горячей и холодной водой.
— Ты не одинок в этом стремлении, Джон. Пожалуй, я тебя оставлю. Не делай глупостей и приходи в гостиную, как приведёшь себя в порядок.
***
Сойер сказал «скорее всего», когда выражал опасение в том, что сюзерен не преминул поставить Дайана в известность о его смерти. Но «скорее всего» было лишь хорошей миной при плохой игре. Он знал это наверняка. Стоя под потоками горячей воды, что смывала с него кровь в открытый сток медной ванны, Джон помнил, как волна белой ярости и безысходной тоски, которые испытывал Дайан в Броад Грин, затопила и его. Он помнил её и чувствовал до сих пор. Разве что теперь ярость уступила место одной лишь тоске. И Джон всем сердцем хотел оборвать то горе, которое владело Дайаном. Он не мог бы подумать прежде, что настанет час, когда он станет желать того, чтобы муж любил его меньше, чем было на самом деле. Потому что Сойер слышал рефреном звучащее собственное имя в сознании, которое повторял про себя Дайан. И по-прежнему чувствовал тянущегося к нему через расстояние влюблённого омегу Дайана.
Но рациональный разум осаживал Джона, настаивая на том же, на чём настаивали Элек и Юрэк: подождать и дать Никки возможность изучить обстановку, открыть ворота, окружающие «Золотую гордость», и впустить в поместье лён Сэндхилл. Джон знал, поскольку это не было секретом, что Новотный держит на территории обширного сада, лежащего вкруг дома, шестерых доберманов, которых закрывали на псарню только в ночи приёмов, предполагающих большое количество приглашённых гостей. Так же собаки почти круглосуточно находились отпущенными. После того как Кот придушил Ориона, Питер со злости обзавёлся несколькими псами и постоянно поддерживал число тех в большом количестве, убирая со временем стареющих и заменяя тех подрастающими щенками.
Кот, всунувший морду в ванную ещё тогда, когда Джон только-только начал приходить в себя после первого выпитого барыги, мрачно пообещал, что сам вышибет всё дерьмо из каждой вшивой собаки в поместье сюзерена. И что речь сейчас идёт, возможно, не только о собаках, что собаки.