— Не бойтесь, не бойтесь! — Директор опять все понял. — Книга — не взятка, и дают вам ее не даром.
— Спасибо. В другой раз, — сказал Виктор.
Тут в кабинет директора запросто вошла Зарница, которую Виктор хорошо запомнил с того судебного процесса. Он кивнул ей, как старой знакомой, она ответила тем же и внимательно посмотрела на него сквозь свои чистенькие, почти без оправы, стеклышки. Но не признала, не вспомнила.
Тогда директор представил их друг другу и в двух словах рассказал, почему появился здесь человек из суда.
— Все неймется людям! — обиженно возмутилась Зарница. — И что им от меня надо? Ведь уже и так плохо…
Там, в суде, она сидела ссутулясь, опустив голову, как будто прятала от судей лицо, и временами казалась приниженной и жалкой, а здесь, в своей привычной обстановке и в этом своем возмущении, отчасти справедливом, выглядела совсем по-другому. И что-то в ней было такое, что глянешь вот так — и захочешь еще раз посмотреть. Глаза, что ли?
— Никаких новых неприятностей я вам не принес, — успокоил ее Виктор.
Она сразу поверила и заговорила несколько иным тоном:
— Главное, хотелось бы узнать, сколько еще мне ходить пониженной, без вины виноватой. У меня же двое детей, а зарплата теперь одна, и та стала меньше.
Насчет детей Виктор знал, а вот насчет срока понижения ни у кого не догадался спросить. Он смотрел в глаза женщины через эти стеклышки, словно бы силясь что-то вспомнить. Потом почувствовал, как на его лице расплывается совершенно неуместная здесь улыбка. Почувствовал, понял, что не к месту, и все равно не мог погасить ее. Дело в том, что он все-таки вспомнил: Зарница была очень похожа на девушку-очкарика из единственного в его жизни (и потому особенно памятного) секс-фильма, который он посмотрел нынешней весной в Финляндии. Увидел рекламу, соблазнился и вечерком после ужина пошел в одиночку «разлагаться». И в первые минуты, войдя в полутемный, почти пустой зал, буквально ахнул. На ярком цветном экране совершенно спокойно разгуливали, разговаривали раздетые девушки, потом одевались, шли себе на работу — в больницу, а там опять то и дело раздевались, балуясь с молодыми врачами-практикантами, и была среди них одна вот такая же близорукая медсестра, которая постоянно попадала в неловкое положение, и обязательно в раздетом виде. Над нею потешались, ее разыгрывали, ее посылали на свидания с профессором, никем не назначенные, и она шла, ждала своего возлюбленного в пустой операционной, вполне приготовившись к любовной встрече, потом выходила на его голос в коридор, а он вел в это время группу студентов, но бедная девушка никого и ничего не замечала, в том числе и того, что стоит она перед одетым народом (красивая, ровно загоревшая) в чем мать родила…
Теперь «она» стояла перед Виктором одетая, и глаза ее были точь-в-точь как у той девушки, и смотрели они с таким же чистым и честным недоумением.
— Ну что вы улыбаетесь? — спросила она Виктора.
— Простите, — спохватился он. — В общем, я узнаю насчет вашего… срока. Конечно, это не может продолжаться вечно.
— Пожалуйста. Я вам буду очень благодарна.
Вот теперь уже все пришло в соответствие — и ситуация, и тон разговора.
Но больше не о чем стало разговаривать.
Первой поняла это Зарница и спросила, поочередно поглядев на Виктора и директора, может ли она идти домой заниматься воспитанием детей. Виктор пожал плечами, директор развел руками.
— До свидания! — все поняла Зарница.
Виктору тоже не было нужды задерживаться. На сегодня все закончено — и в цехе, и здесь, — и можно уже спокойно идти домой на окрошку. Он попрощался с директором и вышел.
На улице его поджидала Зарница.
— Вы уж извините, решила вас подкараулить.
— А вам в какую сторону? — посмотрел Виктор на часы.
Оказалось, что им пока по пути.
— Мне завтра рано утром в лес ехать, — объяснил Виктор свой неделикатный взгляд на часы.
— Я не задержу вас, — сказала Зарница. — Я только хотела попросить, когда вы там что-то узнаете, позвоните мне. Вот я вам записала телефон, — она протянула маленький листок плотной бумаги, похожий на визитную карточку.
— Хорошо.
— А еще, — продолжала Зарница уже на ходу, приноравливаясь к быстрым шагам Виктора, — мне все-таки интересно, кто написал вам донос. Об этом, конечно, не спрашивают, но что поделаешь с женским любопытством?
— Могу вам точно сказать кто: Зоркий Глаз!
— Анонимка, значит, — разочарованно протянула Зарница. — Плод всеобщей грамотности.