Кое-как отряхнувшись, мы побрели в сторону трассы.
Это была самая легкая часть поездки. Мы добрались до нашей цели всего с двумя пересадками (сначала остановилась фура с заскучавшим дальнобоем, который был рад любым попутчикам, потом какой-то «москвич», управляемый молодым парнем, судя по следам от пирсинга — бывшим неформалом), и были в заветном городе уже к вечеру.
Шнырь знал, где найти друзей, и мы сразу отправились в тот двор. Небольшая кучка грязноватых панков сидела на заплеванных скамейках.
— Нам бы пожрать, три дня уже не ели нормально, — сказал Шнырь после бурных приветствий.
— Ща устроим, — пообещал один из приятелей.
И мы отправились на местное кладбище, которое стало нам шведским столом. Признаться, поначалу меня коробило, но человек ко всему привыкает. Я даже не испытывала уже голода (когда голодаешь три дня, есть вообще потом неохота, появляется какая-то даже легкость и бодрость), но, глядя на ребят, весело жующих пряники и выпивающих водку с могил, я тоже решилась. Так мы и отужинали — в темноте, на кладбище, поедая поминальные подношения. Потом один из парней, напившись, упал на оградку, серьезно пропоров себе ногу — мне это показалось дурным знаком, стало страшновато.
Больше с той поездки ничего особо вспомнить не могу — почти месяц мы прибывали в том городке в пьяном угаре, спирт лился рекой.
Помню, как сидели на каком-то чердаке, а парни предлагали понюхать клей. Мы со Шнырём отказались, предпочитая алкоголь. А у меня вообще было отвращение к нюхачам, я часто видела своего соседа Дениса, перепачканного клеем, в полной невменяемости. Тот образ прочно засел в голове, и нюхать клей я бы не стала ни за какие коврижки. Оставалось только наблюдать за их кривляньями и дикими воплями от галлюцинаций.
Помню, была драка с какими-то гопами, но не помню, кто победил. По крайней мере мне не досталось тогда.
Помню, как жили у какого-то парня, и он нам показал видеокассету с фильмом «Сид и Нэнси» — кино меня сильно впечатлило, безбашенность харизматичного Сида в исполнении Гэри Олдмена казалась образцом поведения.
Помню, как эти пьяные уроды начали ссать друг на друга. Было мерзко, я еле успела отбежать подальше, но меня тоже зацепило.
— Да не очкуй, ты же панк! — подбадривал меня один из них.
Все же в череде безумных попоек мне удавалось иногда отзваниваться маме, сообщая о своем присутствии в мире живых и здоровых. Она все время умоляла вернуться поскорее, я старалась ее успокоить.
Каким чудом меня никто не отымел в том городке — до сих пор не понимаю. Скорее всего, Шнырь меня хоть как-то опекал, считая своей подругой, а сам не настаивал на сексе (все же было в нем что-то доброе, наверное).
Обратно мы доехали примерно так же, только избегали уже стекловаты и голубиных трупов.
Остаток лета тоже прошел в пьянках-гулянках, я не просыхала почти ни дня, лишь изредка приходя домой отсыпаться и отъедаться.
Мама лишь печально смотрела на мои нечастые возвращения, отец вообще почти меня не видел, будучи на работе.
Однажды мне позвонила Вика и позвала скататься в гости к ее отцу — он жил в поселке городского типа совсем недалеко от нашего города. Запойный алкоголик, который давно был выгнан из семьи.
Когда он напился и валялся невменяемый на диване, мы решили сварить «молоко» прям у него перед носом. Мне давно был любопытен этот волшебный напиток, да и Вике тоже, и наконец — подходящее место и сезон. Нарвали в окрестностях бобеля (коноплиной ботвы), купили банку сгущенки. Как варить и дозировку мы точно не знали, лишь приблизительно и по слухам, поэтому выпили сразу много.
Накрыло нас основательно, весь мир казался картиной маслом, я даже видела мазки. Все двигалось как-то замедленно, с отставанием, звуки были оглушающими, в голове вообще происходила полная неразбериха и шизофрения.
Потом к ее пьяному отцу пришел в гости собутыльник. Я не знаю, почудилось мне или нет, но вроде он пытался приставать к нам. Я запараноила и уговорила Вику сбежать.
Всю ночь мы бродили по поселку, прячась то от партизанов, то от гигантских кузнечиков, блевать было интересно и приятно. Какой ангел уберег нас от неприятностей — неизвестно.
Нас глючило, наверное, около суток, но днем мы могли хоть немного соображать, сумели даже сесть на автобус и добраться домой (сделать это было невероятно трудно и понадобилась вся сила воли и концентрация), так и не попрощавшись с Викиным отцом.