Девушка, кажется, всё понимает, потому просто продолжает говорить:
— Столбы между перилами — это же хрусталь? Красиво, но не практично. Или свод над нами, — на этот раз она лишь указывает на него глазами, подняв и опустив взгляд. — Его можно стоять и часами рассматривать. Не похоже это место на дом. На музей, архитектурный шедевр да на всё, что угодно! Но не на дом.
— Не знаю, как по мне, Лед-Ан простоват и ничем особенным похвастаться не может, — я на мгновение прикрываю глаза, вспомнив родной дворец. — Ледяные драконы гораздо более сдержаны, чем огненные. Мы же в своих желаниях открыты и предпочитаем размах во всём. Пожалуй, если не придумаем, как вернуть тебя домой до окончания отбора, то я привезу тебя в Канаан. Поверь мне, он гораздо красивее и не такой мрачно-холодный. Там много света, золота, повсюду росписи и лепнины, статуи и картины. Цвета гораздо ярче и жизни больше. Уверена, ты бы почувствовала там себя как дома, здесь тебя холод, а не роскошь смущает.
— Не знаю, не знаю, — качает головой Надя. Мы поднимаемся по лестнице, наверху которой нас встречает высокий проход в зал и слуги, с поклоном открывающие двери участницам отбора.
— И что, они даже наши имена не уточнят? — шёпотом спрашивает иномирянка, чуть приподнимаясь на носочки, чтобы дотянуться до моего уха.
— Отбор наследного принца — мероприятие значимое, — поясняю я. — Нет нужды спрашивать, куда надёжнее вложить образы участниц и их имена в головы с помощью ментальной магии. Я уверена, что над всей прислугой дворца поработали придворные менталисты.
— Кхм…
Было непонятно, какие эмоции девушка испытывает по этому поводу. Меня же несколько забавляло отвечать на все её многочисленные вопросы, из-за которых я чувствовала себя значимее и старше. Она же, как ребёнок, совсем ничего об этом мире не знает.
И вот — мы внутри. Помимо нас, в отборе участвуют ещё восемнадцать кандидаток. Помню, как меня удивило число невест, когда родители предоставили мне список и собранную на них информацию: обычно, число круглое, так удобнее отсевать. А тут вдруг девятнадцать… Теперь понятно, почему так: последняя участница отбора должна была стать для всех сюрпризом. И что-то мне подсказывает, что, кроме принца и меня, такому сюрпризу никто не рад. Сам сюрприз тоже не слишком-то счастлив: держит меня за локоток, оглядывается, хмурится.
— И зачем было меня сюда притаскивать? Своих красавиц мало, что ли?
И почему мне кажется, что помимо недовольства, в её голосе обида слышится? Нет, пожалуй, я уже жалею, что решила пойти на поводу чувств и слов Нади. Пусть уже братец Ильяры быстрее из сокровищницы выбирается, невестушек смотрит. Если среди всех этих барышень он мгновенно отыщет иномиряночку, то… Ох, пожалуй, я даже отблагодарю свою любимую семью, если они мне случайно такое развлечение организовали!
Мы, кстати, приходим самыми последними. Остальные красавицы(хотя, тут Надя преувеличила, красавиц едва половина наберётся) уже сидят за длинным столом на мягких стульях с высокими спинками и ждут. Кто-то бросает на соперниц завистливые взгляды, кто-то — оценивающие, кто-то решает наладить связи и поговорить, а одна, за что ей от меня уважение, просто ест. Завтрак, конечно, совместный, но принца здесь не наблюдается, а кушать до его прихода нам никто не запрещал.
Я веду Надю, вцепившуюся в мой локоть, в сторону единственной нормальной девушки в этом благородном цирке, но она вдруг тормозит. Не сразу это замечаю, потому несколько шагов она скользит за мной по белоснежному гладкому полу.
— Ты чего? — спрашиваю, поднимая её на ноги.
— Там дверь, — шепчет девушка, бросая взгляд на меньшую, чем те, через которые мы вошли, дверь на другом конце зала. Над ней ещё балкончик возвышается. Скорее всего, учитывая размеры, проход не общего пользования. — А принца всё ещё нет. Сомневаюсь, что он войдёт сюда через те же двери, что и мы.
Боимся, значит. Или делаем вид, что боимся. Оберегать это чудо, как думала изначально, или на видное место выставить?
Справиться с проблемой выбора, которая для меня звучит скорее как, стоит ли мне подумать о нас обеих или подумать только о своём личном веселье, мне помогают обстоятельства. Вернее, одно такое блондинистое противное обстоятельство в лице Розарии лед Ароуз, дочери первого министра Ледяной империи и папиной сестры Марибель Канаанской. Тётя с мужем и дочерью навещала нас пару раз в Огненной империи, и если её я ещё могу назвать нормальной драконицей, то дочурка у неё — ледяная стерва, которой только с Ильярой и общаться. Впрочем, Розария лед Ароуз-то как раз и была бы рада породниться с Ильярой через её родственников, а не через родство с нами. Эта ледяная драконесса, крутясь при дворе, Атареллена видела часто и только и щебетала о нём у нас в гостях. И так много обожания было в её голосе, что у меня от обилия сахара в её девичьих грёзах зубы сводило.
— Пожалуй, ты права, сядем подальше, — киваю, и мы садимся ближе к общему выходу из зала, то есть за прямо противоположный конец стола.
На нас тут же уставляются ближайшие девицы. Те, что сидят подальше, видимо, уже насмотрелись, пока мы думали, куда сесть, и сочли неинтересными. Ох, как хорошо, что я не слишком-то часто дворец покидала. Раньше печалилась по этому поводу, так как затворничество у меня было не совсем добровольное, вызванное тем, что мне, в силу несдержанности и юности, просто опасно было оказываться далеко от дома среди множества незнакомцев. А сейчас — хорошо! Пока имени никто не знает, сразу как принцессу Сатрессу Канаанскую и не определят. Если, конечно, они уже не перезнакомились тут со всеми или не собрали информацию на всех участниц, как я. Хотя, что они могут обо мне узнать, помимо того, что мне тридцать, у меня рыжие волосы, синие глаза и я — огненный дракон? Больше может знать только Розария, а у остальных вряд ли найдутся такие хорошие источники.
В отборе принца Атареллена из огненных участвую, кстати, только я. Таково было решение Ледяной империи: принцессе отказать они права не имели, а вот остальным посметь смогли. Из-за болтовни Розарии, имею основание полагать, что это по той причине, что принц, как и я, драконов не своего вида не очень любит. Ближайшие к нам девушки: Миртарена лед Бирюз и Дженатара лед Кираль — ледяные драконессы.
Они представляются нам, хотя мне их имена, благодаря папеньке, прекрасно известны. Надя же издаёт какой-то странный звук. Так, ну, фамилии их ей явно ни о чём не говорят, так что она не из-за близости их семей к императорской семье, определяемой по приставке «лед», переживает. И дракониц от человечек она не отличает, для неё их высокий рост, очевидный даже в сидячем положении, бледно-голубые глаза и почти белоснежные волосы не показатель, хотя мне их внешность так и кричит о принадлежности к абсолютно типичнейшим, скорее всего чистокровным, ледяным.
А вот мою видовую принадлежность дамочки точно определить пока не смогли. Я рыжая в отца, что свойственно огненным, с синими глазами матери от ледяных. Им очевидно, что я смешанных кровей, но я могу быть как ледяной, так и огненной, как представительней их империи, которую родители очень берегли, так и огненной принцессой.
— Надежда Борцова, — представляется девушка настоящим именем, что, в общем-то, разумно. То, что она иномирянка известно принцу Атареллену, прислуге, значит, и всем ответственным за отбор. Мы сделали всё, чтобы не привлечь к ней всё внимание сразу, но скрыть её личность возможности не имеем.
— Человечка из неизвестного рода, — хмыкает Миртарена. — Что ты здесь забыла?
— То, что род Надежды не известен вам, говорит лишь о вашей плохой осведомлённости и недостаточной образованности, — говорю я и наливаю себе чай, чем ввожу в замешательство этих ждущих примороженных дамочек.
— Почему же? — вмешивается Дженатара, у которой я замечаю один существенный недостаток: при всей симпатичности личика, уши у неё смешно оттопыренные. Ей бы не высокую причёску собирать, а с локонами ходить. — Отсутствие какой-либо приставки говорит достаточно.