- Ты! – снова прокричала она, когда отбуксировала в конец одуревшего от счастья Армана на безопасное расстояние. – Немедленно прекрати меня преследовать! Немедленно, ты слышишь?! Иначе я пойду в милицию! Я не шучу! Видеть тебя не могу больше!
Арман смотрел на нее, и во взгляде у него отразились какие-то не человеческие муки. Нинель даже осеклась немного. Для нее было странно видеть такого напыщенного, такого всегда самоуверенного, такого наглого, неприлично красивого и самовлюбленного Армана, таким кротким и уязвленным. А потом он заговорил тихим глухим голосом.
- Нинель, я все теплю. Любой отказ. Я бы и рад оставить тебя в покое. Да не могу. Понимаешь? Думаешь мне самому нравится каждый день биться головой о стенку? – он покачал головой. - Не нравится. Но не могу я без этого уже. Я все терплю, - повторил он. – Но не надо так со мной говорить. Я тебя и пальцем не тронул и не трону никогда. Ну не мучь ты меня…. Не живодерствуй. Я к тебе с душой, а ты меня в милицию. Без ножа меня режешь. Обидно. Больно. Не надо.
И могучий Арман, обмякнув, тяжелым мешком свалился на лавочку, понуро уставившись на лаковые туфли Нинель. А она продолжала в замешательстве молча на него смотреть. А потом он поднял на нее темные глаза и попросил:
- Хочешь, научи меня Рембранту, я все прочитаю. Будем обсуждать. Кружок сделаем литературный. Давай?
Нинель поджала губы и, едва сдерживая улыбку, ответила:
- Рембрант писал не книги, а картины.
Арман усмехнулся:
- Ну, тем быстрее прочтем и обсудим.
Нинель засмеялась. Тем самым смехом, который он услышал тогда, когда впервые ее увидел. И он тоже начал смеяться, аккуратно, неуверенно, нервно, было похоже как будто гудит труба с перерывом в пару секунд. А Нинель продолжала улыбаться ему, и привычное: «Арман, пожалуйста, дайте пройти, я тороплюсь», - так и не вмешалось в их диалог в тот день.
Через год они поженились. Жили хорошо. Арман оказался не таким напыщенным, каким казался Нинель все прошедшие три года, оказалось, он бесконечно энергичный и какой-то несуразно добрый. Правда ничерта не смыслил в литературе, но зато проектировал восхитительные дома. Нинель работала в школе учителем русского и литературы, днями и ночами пропадала за тетрадями и восторженно рассказывала о «своих» детях. Арман тоже хотел своих детей, мечтал, что у него их будет как минимум трое.
Так, через два года после свадьбы на свет появилась Гоар. Арман, впервые взяв дочь на руки, расплакался как дитя. Нинель была любящей, но сдержанной и строгой мамой. Под ее чутким руководством крошка Гоар к четырем годам научилась читать и писать. В шесть пошла в школу. Арман души не чаял в своей девочке, был для нее и папой, и другом, и поддержкой, и подельником в разных запрещенных шалостях. Они за глаза называли маму Директриссой и иногда ели перед ужином по несколько эскимо за углом дома. Потом оба стояли, опустив глаза в пол, когда мама отчитывала их. Затем они запирались в комнате и высчитывали кто из соседей их заложил, яркими красками рисуя картину мести.
Однажды летом они поехали на море. Нинель и Гоар настольно очаровались непокорной стихией, что Арман пообещал своим девочкам, что они обязательно будут здесь жить. И буквально через три года, они переехали в красивый прибрежный городок.
Напрасно Арман упрашивал Нинель завести еще хотя бы одного ребенка. Нинель всегда в сердцах говорила:
- Арманчик, родной, ну куда мне еще детей? У меня и так 32 ребенка, которых я воспитываю, из которых пытаюсь сделать хороших людей! Сейчас вот уйду в декрет, и кому они будут нужны, кроме меня? Ну кому, Арман? У нас и оставить-то их не на кого. Бросить 31 ребенка! Как я в церковь после такого ходить буду? Нет, ни в какие ворота. Тем более, я уверена, что следующими у нас будут близнецы!
Речи эти расстраивали не только Армана, но и Гоар, которая, как и папа, страстно мечтала о большой и шумной семье.
Годы шли, Гоар закончила школу с золотой медалью, отучилась в университете, получив, конечно же, красный диплом. А как иначе? У педагога всегда вырастают образцово-показательные дети. А потом Гоар влюбилась. Влюбилась, вышла замуж и, отложив блестящую карьеру в долгий ящик, исполнила мечту о шумной веселой семье.