Иногда дядя Саша, дедушка Арман, дядя Сережа, дядя Фрунзик и Тимур с Давидом и Аветисом уезжали на рыбалку. А девочки оставались дома и устраивали девичник. Чаще всего разбиваясь на группки по интересам. Бабушки сидели на кухне за разговорами, тетя Гоар и тетя Таня запасались большими кружками кофе и поднимались на просторный балкон на втором этаже. А девчонки в любую погоду ходили на пляж. Бигли брал мяч и неизменно играл с Леной, наверное, потому что она единственная не отвлекалась на болтовню.
После своего 11 дня рождения Саша испытала сильнейшее разочарование. Обычно спокойная и взвешенная, она уже пару дней то срывалась на злость, то пускалась в хандру. В соревнованиях, к которым Саша так долго готовилась, она уступила всего одну секунду. Какая-то одна секунда и все старания на смарку. От того, что ничего уже нельзя поправить Саша в сердцах заламывала руки. Легкая атлетика была ее страстью, местом, где можно было применить свою прямолинейность, упорство и характер. Она пропадала на тренировках, дышала полной грудью только в беге и чувствовала свободу и пик ощущения счастья только в короткую секунду полета над ямой с песком.
Легкая атлетика была для нее, а она для легкой атлетики. И она проиграла. Проиграла какаю-то одну секунду!!!
Гаяне совершенно не понимала Сашу:
- Ты с ума сошла? Ты ВТОРАЯ во всем городе! Почти лучшая!
Саша слушала с широко раскрытыми глазами. Но из всего сказанного непременно слышала только одно раздирающее душу «почти».
Ане было невыносимо видеть мучения подруги. Наверное, потому что она знала, как это, когда что-то случилось, и ты ни на что уже не можешь повлиять. А может быть потому, что была хорошо знакома с разъедающей мыслью: «Вот если бы я лучше старалась, все было бы не так»…
В общем, очередным субботним утром, сидя на пушистом круглом ковре в своей комнате, Аня загадочно осмотрела девочек, и тихо проговорила:
- Я решила познакомить вас со своим другом.
У Гаяне глаза на лоб полезли.
- Чивооо? С каким еще другом? Давно у тебя друг?!
Аня спокойно улыбнулась, она никогда не отвечала эмоциями на поведение Гаяне. Вместо этого сказала:
- Пойдемте.
Они спустились на пляж. Бигли бегал, как заведенный и радостно лаял на волны. Аня мягко обхватила Сашу за плечи. Подвела ближе к воде. И едва слышно проронила свои откровения:
- Вот, девочки, это Море. Мой друг. Никто не умеет говорить со мной лучше, чем оно. Оно всегда меня слышит. И иногда, когда мне кажется, что я не могу больше дышать, оно помогает подобрать мне ритм, как будто дышит со мной вместе, а иногда даже просто за меня.
Гая покосилась на подругу и поджала губы. И хоть и было заметно, что она из последних сил старается не рассказать, каким бредом считает все здесь услышанное, все-таки промолчала. Многолетняя дружба научила ее, что иногда стоит промолчать, чтобы не ранить близкого человека. Гая глубоко вздохнула, и с трудом подняв увесистого Бигли, взгромоздилась на бревно, лежавшее в стороне.
Аня тоже отошла немного в сторону, с волнением наблюдая за тем, как подруга, почти не моргая, смотрит вдаль. В этом загадочном взгляде она угадывала себя, понимая, что диалог начался.
Саша смотрела перед собой. Она сосредоточенно думала и даже что-то тихо говорила себе под нос, а потом, почувствовав себя увереннее, уже во всю изливала всю ситуацию, и море ей отвечало, то протягивая волну сочувствия и понимания, то откатываясь назад, оголяя мокрые холодные камни, как бы намекая, что и Саша не везде права. Когда Саша повернулась к Ане с глазами, полными слез, она улыбнулась и широко расставила руки. Аня мгновенно оказалось рядом, и они крепко обнялись, прижавшись щеками и глядя на горизонт.
- Ну вот, Бигли, а мы уже не нужны, - обиженно пробубнила, подошедшая Гаяне.
Саша засмеялась и широко распахнула левую руку, мелкая Гаяне уютно юркнула в объятия подруги. Море одобрительно подкатилось к их ногам, как будто тоже желая поучаствовать в минуте нежностей. Гаяне показала ему язык. А Саша за это в шутку пихнула ее бедром.
- Хорошо как, девочки! – тихо пропела Аня. Она редко была такой беззаботной.
Следующие два дня очень штормило. В понедельник разгневанная Гаяне, только что вышедшая «с ковра» в Бабушкином кабинете, стрелой неслась к Морю. Она остервенело смотрела на волны, и перекрикивая шум, проголосила: