- В общем, ты как хочешь, а я в школе уже всю задницу отсидела! – заявила Ильга матери напоследок. - Помнишь, что сказал Марк Твен – «Я никогда не позволял школьному обучению вмешиваться в мое образование». Вот и я тоже. Сама как-нибудь образуюсь. Школа – это ничто. Мы не становимся тем, чему нас учат.
Под натиском аргументов из цитат классиков и успешников мама, в конце концов, сдалась. И отстала от нее.
Один год. Только один. Последний.
Ильга улыбнулась фонарному столбу за окном. Настроение ее заметно улучшилось.
Сегодня у нее нечасто выпадающий свободный день, надо провести его приятно и с пользой. Может, пойти в Лес – там так хорошо мечтать и думать. Никто не мешает, не болтается под ногами, не мелькает перед глазами.
А по дороге можно кое-кого забрать. Что называется, разделить момент.
Через соседнюю деревню Ильга, как и все другие жители, ходила нечасто. Туда лишний раз не сунешься, это вам не проходной двор. Деревня, которая как бы еще есть, но которой вроде бы уже и нет – особенное место.
Ты идешь по дороге вдоль заколоченных домов, смотрящих на тебя с жадным интересом. Человек, хозяин жилища, существо из плоти и крови шествует мимо. Как повезло его домовому духу – он при делах, при печке и хозяйстве. В этих же домах вдоль дороги духи уже так давно не грелись от огня и так давно не знали человека (хоть и пытались сберечь его родные стены), что любой шедший мимо приковывал к себе всеобщее внимание.
Ильга шла спокойно. Ее Домовой был всегда накормлен, угощен по праздникам чем-нибудь вкусненьким и поздравлен на День домового. Она шла и представляла себе, как эти брошенные несчастные духи рукоплещут ей, как звезде из человеческого мира. Каждый хотел бы себе такую хозяйку.
Тот, кто плохо обращается со своим Домовым, не очень уютно чувствует себя на этой дороге. С обеих сторон перекрестным огнем бьет недружественная энергия, пока ты проходишь деревню из конца в конец. Она – как последнее предупреждение перед бродом. Сто раз подумаешь – а стоит ли соваться в этот Лес.
Конечно, отношения с Домовым выстраивала мама, честь и хвала ей за это. Но до этого, то же самое делала ее мама, Ильгина бабушка, так что ничего особенного здесь нет. От бабки к матери, от матери к дочери передается, как вести дом, как его удержать, если ты вдова, например…
Без домовых духов справляться гораздо тяжелее. Это знает любой человек, особенно живущий в одиночку.
Ильга подходила к повороту налево. Можно было свернуть раньше и не проходить мимо единственного жилого дома, да так, пожалуй, что и чуток короче, но вот снаружи могло бы показаться, что Ильга прячется. Если на всю деревню осталась одна-единственная бабушка, то не грех зайти, поздороваться да спросить, не нужна ли какая помощь. А то мало ли что…
- О, слышишь! – баба Стеша подняла вверх указательный палец. – Какой-то гость к нам жалует.
- Откуда ты знаешь? – удивилась Сильвия.
- А Ель-матушка заскрипела. Она всегда такой знак подает. С тех самых пор, что я живу здесь. Мне это больше нравится, чем собачий лай из-под забора.
Сильвия прислушалась. Среди обычных деревенских звуков, где блеяние и кудахтанье переплетается с хлопаньем дверей и тресканьем поленьев, послышался скрип. Такой глухой, протяжный, исполненный векового достоинства и величия.
- Его ни с чем не спутаешь, - подтвердила бабушка. – Правда?
Сильвия задумчиво кивнула. А из-за живой изгороди донесся девичий голос:
- Степанида Степановна, вы дома?
Ильга! Она пришла к ней в гости! Сильвия выскочила во двор и обрадованно замахала. Бабушка степенно вышла на крыльцо.
- Здрасте, баба Стеша! Как здоровье?
- Здравствуй, здравствуй, милая! Да ничего пока, живем, хлеб жуем, а иногда и подсаливаем, - ответствовала бабушка.
На миг у Сильвии промелькнула ревнивая мысль: «Зовет Ильгу милой, как и меня. Как будто между собственной внучкой и чужой девочкой нет никакой разницы. Или за семь лет отсутствия я на самом деле стала ей чужой?».
По традиции гостеприимства бабушка подала Ильге кружку молока с горбушкой хлеба. Ильга поблагодарила и уселась на крыльце.