- Ага… Так… Понятно… Из заключения полиграфолога я делаю свой единственный вывод, - задумчиво произнес следователь. – Вы что-то видели.
Мама резко вскинула голову, но тут же попыталась взять себя в руки. Однако от следователя не ускользнула ее первая, истинная реакция.
- Я прав! - торжествующе воскликнул он. – Вы что-то знаете. Знаете, но не скажете. Как и все остальные…
Мама оторопело глядела на него. «Никому ни слова или твоя дочь умрет», предупредила Стерегущая. И она сохранит эту страшную тайну во что бы то ни стало. Но неужели детектор разоблачил ее? Вывел на чистую воду? Нет, этого не может быть. Полиграф не способен прочесть тайные мысли, он лишь фиксирует изменения датчиков и отмечает, на какой вопрос был дан ложный или ошибочный ответ. А истинную причину человеческих реакций никакой, даже самый наисложнейший прибор определить не в силах.
К душе не подключишь датчик.
А синдрома Пиноккио не существует.
Следователь вдруг соскочил со стула, подлетел к рабочему шкафу и вытащил оттуда целую стопку папок.
- Вот! – выкрикнул он и начал бросать их перед мамой на стол одну за другой. - Наследство от предшественника. Шесть закрытых дел об исчезновении людей на вашем проклятом озере. Ваше – седьмое, и что-то подсказывает мне, что и это дело будет закрыто. А я хотел бы раскрыть наконец…
На столе зазвонил один из телефонов. Следователь поднял трубку.
- Дай угадаю, - прогремел он кому-то вместо приветствия. – Твои бравые парни ничего не нашли?
Мама затаила дыхание.
- Понятно, - продолжал греметь следователь. - Что? Какие еще очки? А-а. Мне бы его проблемы! Чего? И что с ним? Вы это серьезно? Черт знает что! Ладно, сворачивайтесь.
Следователь швырнул трубку обратно.
- Вашего мужа не нашли. В озере сплошные коряги и водоросли. Зато обнаружили очки этого местного рыболова. Ну что ж, хоть не зря спускались, - хмыкнул он. Но тут же одумался. – Простите, чисто полицейский юмор.
- Там с кем-то что-то случилось? – осторожно спросила мама.
- Один из водолазов угодил в подводную яму, - нехотя ответил следователь, - а потом в больницу. – Десять лет мужик работает, нервы как стальные канаты, а тут…
Он подозрительно взглянул на маму. Хотя смотреть подозрительней было уже некуда. Но мама больше не обращала внимания ни на какие подозрения. Полицейские работают с уликами и доказательствами, а не с потусторонними силами, особенно если те никогда не возникали на их пути.
- Вижу, вы вовсе не удивлены, - не удержался следователь.
- У меня просто нет сил на такую мощную эмоцию как удивление.
Следователь горько усмехнулся.
- Знаете, если судить по работе, то у меня эта эмоция должна была бы вообще исчезнуть. Атрофироваться как ненужный элемент, мешающий и отвлекающий от дел, а я вот до сих пор способен удивляться. Может, благодаря этому я еще не сошел с ума, ведь когда всю жизнь расследуешь преступления, обращаешься к мозгам, а не к сердцу. Поменьше эмоций и переживаний, побольше логики и здравого смысла. Понимаете, к чему я веду?
- Не очень.
- Да бросьте, - следователь махнул рукой, чуть не сшибя лампу со своего грозного стола. - Как вы можете не понимать – вашего мужа не нашли! И никто, кроме вас, НИКТО не видел, что он утонул. Сейчас он признан пропавшим без вести, а это значит… - следователь сделал внушительную паузу, - что вы не сможете получать пенсию по потере кормильца. Вас не может это не волновать, в конце концов, у вас ребенок! На что вы будете жить?! Одеваться, обуваться, раз в году купаться в море, а?
- Может быть, водички? – предложила мама.
- Что? – опешил следователь, и его раскрасневшееся лицо мгновенно побледнело. – Вообще-то вы у меня в кабинете. Вы не можете предлагать мне водички! Это я должен был предложить вам воды, если вы разволнуетесь…
- Спасибо, - поблагодарила мама, - но, по-моему, чересчур разволновались вы. Я не нуждаюсь в помощи, для которой нужно признать моего мужа утонувшим раз и навсегда. Его не нашли, а значит, чисто теоретически можно представить, что в любой момент он может вернуться. Хотя бы и лет через… семь. Мы с дочерью будем его ждать. Это наше право. Я свободна?
Следователь бессильно упал на стул, налил себе полный стакан из стеклянного графина и опустошил его в три глотка.