Знахарка принялась раздувать в печи угли. Алые отсветы пламени заиграли на стенах и окнах. Девочка тоненько подвывала как дикий зверек, очутившийся в охотничьих силках и ждущий своей погибели.
Она догадывалась, что эти две женщины собираются сделать с ней что-то очень плохое. Глаза девочки набухли и почернели, казалось, вместо слез из них вот-вот изольется то самое озеро, откуда она и появилась.
Бабушка на ходу заткнула ей рот попавшимся под руку носовым платком. Она так лихо орудовала кочергой, словно это было последнее и самое главное дело ее жизни. Бабушка больше не видела перед собой маленькую девочку, нет – перед ней было воплощение Зла, которое надо уничтожить.
Ну и что из того, что оно съежилось в углу от страха? Зло – хитрое и коварное, еще и не такие штучки выкидывает. Но ее, бабушку, старую и мудрую, не проведешь! Она не поддастся ни на какие уловки и вернет матери дочь, а себе внучку. Пусть это лесное чудище, кем бы оно там ни было, приходит и забирает свое потомство.
- Готово, - объявила знахарка. – Пора.
Бабушка сгребла горящие угли в большой жестяной таз, взяла девочку на руки и занесла над тлеющим огнем.
- Ну! – поторопила знахарка. – Давай!
Черно-алый жар обжег голые ноги девочки. Она завыла как потерявшийся в лесу волчонок.
- Давай же, - подгоняла знахарка, - нежить должна услышать ее вопли!
Бабушка уже приготовилась посадить девочку на угли, но тут ее нательный золотой крестик зацепился за жесткие волосы подменыша. Бабушка судорожно принялась выпутывать свою цепочку, но с девочкой на руках это было не так-то просто, в сердцах она резко дернула, и подменка пронзительно закричала.
На крыльце послышались чьи-то шаги. С шумом отворилась входная дверь…
- Вот она, идет, - зачарованно прошептала бабушка и выпрямилась, готовая встретить любую нечисть во всеоружии. – ЗАБИРАЙ СВОЕ И ВОЗВРАЩАЙ МОЕ! – громогласно возвестила она.
В комнату вошла мама. На миг она застыла на пороге, увидев, что происходит, но, пораженная внезапной догадкой, выхватила у бабушки связанную Сильвию и прижала к себе.
- Что ты делаешь? Ты с ума сошла!
- Нет, это ты сумасшедшая, если не видишь, кого пригрела! Кума, скажи ей!
- Уходите, - твердо произнесла мама, глядя на знахарку, - прошу вас. Сейчас же.
Знахарка попятилась, осторожно обошла маму, освобождающую ребенка от пут, и тихонько закрыла за собой дверь.
Девочка сунула руку в карман, вытащила оттуда что-то и робко надела маме на шею. Это были бусики из пуговиц, нанизанных на шерстяную нитку. Впервые за последнее время мамины губы тронуло подобие улыбки.
- Вы только посмотрите на нее! – не успокаивалась бабушка. - Она еще умиляется!
- Хватит. Больше ни слова или я сейчас же покину этот дом.
- Этот дом?! И куда ты пойдешь? Куда ты с НЕЙ пойдешь? Что ты будешь делать? Ты же все испортила! Я хотела вернуть твою дочь!
- Это моя дочь, - тихо, но твердо произнесла мама. – Это Сильвия.
- Что? – бабушка задохнулась. - А может, тебя тоже подменили? – крикнула она в запале. – У моей дочери мозгов побольше было!
Мама выпрямилась. Поставила Сильвию на ноги. Надела на нее ветровку, взяла сумку и закрыла дверь этого дома на целых семь лет.
А напоследок сказала бабушке:
- Прощай, мама! Жаль, что ты перестала мне доверять.
Глава 2. Городская квартира. Питер
В Петербурге шел дождь. Болота требуют дождей, им неважно, что в дно вбиты лиственничные сваи и построен огромный город, там, глубоко под фундаментом, им нужна вода. Сильвия сидела на подоконнике и смотрела на мокрые дорожки по ту сторону стекла. Здесь, в городе, все было по-другому. Она чувствовала – предстоит нечто важное, то, ради чего она и оказалась здесь, для чего они с мамой так спешно покинули деревню и преодолели сотни километров.
- Сильвия, пойдем пить чай! – уютно донеслось из кухни.
Звук собственного имени успокаивал, девочке нравилось, как ее зовут, правда, она не понимала, почему при этом мама смотрит в сторону или вовсе отворачивается. Вот и сейчас она предпочла позвать ее из глубины квартиры вместо того чтобы подойти и взять за руку.