– Иначе теряется вся суть! – прокричал он с дивана.
Папа уже перестал надеяться на то, что мы будем смотреть игры вместе с ним. Я смотрел только гандбол. Хоккей казался мне чересчур скучным.
Зубы мы почистили самостоятельно, потому что папа был поглощен Олимпиадой. Там всегда показывали какой-нибудь решающий матч, и почти всегда у наших были шансы на медаль.
Когда я помахал книжкой «Братья Львиное Сердце» у папы перед носом, тот лишь покачал головой.
– Кристер может тебе почитать, – сказал папа.
Кристер и правда мог. Но он читал мне не про Тофслу и Вифслу и не про братьев, которые сражались с рыцарями Тенгиля в Терновой долине. Кристер выбирал для меня фрагменты из книжки о спецэффектах в фильмах о Звездных войнах. Иногда он принимался читать голосом магистра Йоды, и тогда мне почти казалось, что со мной рядом лежит маленький зеленый предводитель джедаев. От одной только мысли об этом мне становилось смешно.
– Вам уже пора спать! – крикнул папа.
– Спать нам пора уже, – произнес Кристер голосом Йоды, и я, отсмеявшись, пожелал ему спокойной ночи.
Позже, когда он взобрался на свою кровать, я спросил, тихонько, чтобы не слышал папа:
– Почему Сакке такой вредный?
Кристер долго не отвечал.
– Забей, ничего особенного.
– Он ведь часто вредничает? – спросил я снова.
– Именно, – согласился Кристер. – На свете есть разные люди, но ты не забивай себе этим голову.
Он сказал это совсем как взрослый.
– Они тебя буллят? – спросил я, и мой живот скрутило, но в тот самый миг с дивана долетел вопль восторга.
– Дааааааа! – кричал папа. – В яблочко!
И я больше не смог повторить свой вопрос. Было трудно выговорить даже это слово. Буллинг. Ужасное слово.
Я никак не мог уснуть. Слово казалось мне чудовищем, притаившимся в углу комнаты.
Папа
– Вы двое, – любил говорить папа, переводя взгляд с меня на Кристера. В такие моменты у него блестели глаза, а улыбка получалась радостной и в то же время печальной.
– Ну что, вы… двое, – повторял он со вздохом.
Подходящее время, чтобы сообщить ему что-то неприятное, не наступало никогда – так легко слезы наворачивались у папы на глаза.
Слушай свое сердце
Ну и типа наша жизнь продолжалась как обычно. Но моя шапка стала более колючей, да еще ботинки никогда не просыхали. Носки натирали ноги. К тому же появилось это слово. Чудовище, затаившееся под кроватью.
Было вроде как ясно, что что-то изменилось. Что вся эта ситуация с Сакке и Кристером, и со мной, и с Наймой стала началом чего-то нового.
И я понимал, что новое это станет хуже. Только я, конечно, тогда не мог себе представить, к какой катастрофе нас это приведет – с полицейскими, дымом и новостями по радио.
Кристеру починили очки, и он вернулся в школу. Но там его подстерегали совсем не вирусы и не вши. Кристера поджидал Сакке, что было гораздо хуже, но не было поводом отсидеться дома. Вообще говоря, уважительной причиной не считались даже вши.
Когда мы с Наймой увидели Кристера на перемене, то кинулись к нему и спросили, чем он хотел бы заняться.
– Ничем, – ответил Кристер, и пошел дальше.
Потом он добавил, что, возможно, и хотел бы, но не может.
– Оставьте меня в покое, – сказал он. – Так будет лучше.
Я всё понял, и Найма тоже. Они стали бы только сильнее его доставать, если бы он продолжил тусить и играть с нами.
В окно я видел, что Кристер отправился в спортзал. Он шел совсем один, между двумя сбившимися в стайки группами одноклассников. На спортивной сумке у него был крупный принт – Чубакка и Хан Соло.
Мне хотелось выбежать на улицу и спасти Кристера – обнять его, перемахнуть с ним вдвоем через ограду и просто сбежать. Хотелось сбежать куда-нибудь, где лучше. В тот домик на острове, где мы отдыхали прошлым летом. Только он и я, а компанию нам составляли папа, волны, птицы и лодка с веслами. На том островке никто нас не трогал.
Но я сидел за партой и рисовал в тетради разные циклы и круговороты.
Наша учительница, Лиза Бенгтссон, любит круговороты. Она говорит, что всё взаимосвязано. Что всё бесконечно движется по кругу.
– Только представьте, мы с вами пьем ту же воду, в которой купались динозавры, – сказала Лиза Бенгтссон, и я задумался. Я представил себе динозавров, которые, лежа на надувных матрасах, потягивают газировку.
Но в основном мои мысли занимал Кристер. После обеда я заперся в туалете. Мне пришлось побыть там довольно долго – я плескал в лицо холодной водой, чтобы никто не заметил, что я плакал. А Ноа всё это время стоял под дверью, стучался и требовал ему открыть.