Глава 3.
"Самая большая радость для воина - это побеждать врагов: гнать их перед собой, отнимать у них имущество, ездить на их лошадях, сжимать в своих объятиях их дочерей и жен и видеть, как от боли и ужаса разрываются вражьи сердца."
- Чингисхан -
Киевская земля.
Территория Дикого поля.
1567 г.
Объятый густым облаком пыли, минуя сухую степь, на поселение надвигался крупный татарский отряд.
Храбрые и сильные воины, не знающие усталости, стремительно неслись вдоль Днепра, сверкая ханскими бунчуками.
Войско вёл и командировал мурза, один из немногих среди остальных, кто мог позволить себе кольчугу.
Вооружённые кривыми саблями, луками и колчанами, они ловко держались на конях. Все же ноги их были сильно изогнуты, из-за коротко поставленного стремени, от этого посадка выглядела скверно. Оскалившиеся воины походили на взбесившихся обезьян, оседлавших гончих борзых собак.
Пыль поднялась выше татарский голов. Выше тугих стальных кос, сплетенных на бритом затылке.
Дальний топот копыт слышался уже сейчас, в ста метрах от изб, пугающе отбивался в человеческих сердцах, падал в низ живота и расходился туманом по крови.
В глазах, да и на лицах жителей небольшого поселения, читался страх, напоминая о скорых неминуемых потерях.
Татары мчались во весь опор, низко сгибая спины и прижимаясь грудью к загривкам лошадей.
И вдруг, вожак заорал с прерывистыми пересвистами, завыл по-волчьи отдавая приказ татарам, резво размахивая саблей. Прогнулось вечернее небо под стремительным запуском дождя из острых стрел...
На долго потом запомнится Ракиде эта чёрная ночь!
Беда заберёт все, чем жили. Уничтожит все, на что надеялись. Разрушит все, о чем мечтали.
По-волчьи лютые, озверевшие глаза, налитые чёрной злобой.
На грубых лицах мужчин, образовались безутешные морщинки, напоминающие о вечной злобе и без улыбчивости татар.
Мрачное одеяние ужасало умы: восточные камлотовые ткани не виданные до этого дня, высокие сапоги из мягкой кожи, обитые металлическими деталями. Смоляные волосы, почти у всех, собраны на макушке и сплетены в чёрные косы.
Больше всего, в памяти засядет яростный животный оскал на тёмных лицах татар, сулящий длинную бессонную ночь и тягучеё бесконечное горе.
Чёрная туча приближалась. Красные флаги с добавлением жёлтой краски, с изображением солнца и неизвестных иероглифов, то появлялись, то попадали в облаке серой пыли.
Так приближался траур.
Люди понимали, им не отгородиться от беды. Недолго они были свободными от боли и страданий. Так и не смогли укрыться от горя и слез.
Ракида остановилась, что бы немного отдышаться. Что дальше и как? Девушка поднесла руку ко лбу и прищурилась, всматриваясь в даль.
Она увидела ужасающую картину, напоминающую ритуальную пляску: чужеземцы окружили поселение со всех сторон, и носились по кругу, соблюдая удивительный порядок, следуя за опытным вожаком.
Ловко прыгая на лошадях, словно горные рыси, татары доставали огниво и высекали огонь, на обмазанные бычьим пометом наконечники стрел, и метать их в хаты.
Казаки давали отпор, Вооружённые, кто чем мог, на скорую руку. Женщины суетливо бегали, укрывали детей, паниковали.
Раздавались крики и протяжные стоны. Лица были мрачным, испуганными.
- Беда Мирко! - все, что смогла произнести девушка.
Ракида кинулась к деревне, к бегущим, орущим и плачущим людям, ставшим теперь уже, одной, дружной семьёй.
- Не пущу! - схватил за локоть девушку Мирко.
Ракида вырвалась, посмотрела зло, и ускорила бег в поиске родной матери и сестренки.
Хаты горели, поднимались к небу клубы дыма.
Дом Ракиды обуглился и покосился на бок. От горящих стен исходил адский жар, ни как не подойти.
- Мама! - крикнула что было сил, девушка. Она не могла разобрать слов, все слилось в один липкий стон и отголоски.
Татары размахивали саблями, рубили мужчин, хватали девушек, и кричали на непонятном наречии.
- Мама! - кричала девушка надрывая горло.
- Ракида... - за спиной раздался хриплый, какой-то чужой голос.
Девушка обернулась.
Под старой липой, оперевшись на сухой ствол сидела окровавленная женщина. Прерывисто дыша, она держала на руках маленькую новорожденную дочь.
Девушка подлетела к ней и развернула ткань.
- Жива! Сестрёнка жива! - оживилась Ракида. - Невзирая на дикий шум, спит и дышит спокойно, посапывает.