Позади остался не один десяток километров по асфальтированному шоссе, и вот уже с полчаса армейский «козел» резво и весело скакал по колдобинам проселочной дороги. Только что не мемекал от удовольствия и не порывался пощипать травку. Какая это все-таки прекрасная машина, в который раз подумала я, судорожно цепляясь за ручку на дверце. Мало того, что она едет, да еще и довольно быстро, по дороге, по которой и пешком-то сложно пробраться, так еще и сколько народу в себе везет! Слева на переднем сиденье, как положено, находился водитель Вася с лычками младшего сержанта на унылых зеленых погонах. Справа от него восседал солидный Михаил Иванович, которого Вася величал не иначе как «товарищ полковник», а непосредственно за ним разместилась Люда.
Как часто водится в семействах военных, в том случае, если муж имеет чин полковника, то жена является как минимум генерал-лейтенантом. Поэтому смело и решительно, с полной мерой ответственности, она с первых же метров поездки взяла бразды правления в свои руки, руководя и направляя не только машину, но и беседу в салоне оной. Точнее, беседу она практически вела в гордом одиночестве, потому что даже при сильном желании вставить в ее монолог хотя бы одну реплику было невозможно. Вот мы с Сережей и жались рядышком молчком-бочком.
Похоже, что лучше всего было детишкам, Саньке и Оле, младшей дочери Миши и Люды. Несмотря на солидную разницу в годах между мной и Федоровной, Оля была всего лишь на год старше Сани, и они прекрасно ладили между собой. Особенно когда дело касалось того, чтобы утворить какую-нибудь шкоду. Вот и сейчас детишки были счастливы до полного неприличия, потому как их усадили на самые задние сиденья, полубагажные-полуприставные, отделенные от основного салона, и они могли, глядя в заднее окно, воображать себе все, что угодно. Лишь изредка до нас доносились их счастливые взвизги по поводу того, что вон та красная машина за ними гонится, а там, наверное, сидят бандиты, надо удирать побыстрее. Зато черная машина отстала, ура, так им и надо. И так далее в том же духе.
А мы были полностью погружены в планы развития дачи, один из которых был грандиознее другого. Ну, до собственного бассейна пока, правда, не доходило, а вот этаж громоздился на этаж, покрываясь балконами и верандами. А внутри ровным строем маршировали гарнитуры, заставляя собой комнаты и кухню. Только бы не забыть про вешалку для соплей на случай насморка, подумала сама себе.
Тем временем бодренький «козлик» доскакал до места и остановился. Мы, находясь в предвкушении, выбрались наружу и застыли.
Ибо «дача» представляла собой участок в чистом поле, а в качестве архитектурных изыском можно было рассматривать разве что колышки, которые огораживали его по четырем углам.
Ага, балконы, понимаешь ли!
Строго говоря, насчет чистого поля я тоже несколько погорячилась. Поскольку пространство, отведенное под дачные участки, представляло собой бывший лес, в котором были выкорчеваны деревья, а израненная земля сплошь была покрыта вытащенными из земли корнями, обломанными ветками и ошметками коры. Только в одном я была совершенно права — колышки, покрытые засохшими листиками, четко и строго ограничивали пространство «латифундии». Как пограничные столбы А само поместье, как говорит моя мама, хорошая баба могла бы задницей закрыть. Как тут смог бы разместиться вымечтанный дворец, понятия не имею, но Федоровну это, похоже, совершенно не смущало, потому как с просто таки фанатичным энтузиазмом она ринулась навстречу своему сельскохозяйственному будущему. За ней понуро поплелся Миша. Делать нечего, мы с Сережей переглянулись и присоединились к родственникам.
И снова в самой выигрышной ситуации оказались детишки. Поскольку по причине малолетства никому в голову не приходило загружать их тяжелой физической работой, то на их долю досталась уборка сучьев и кореньев за пределы «усадьбы» под руководством водителя Васи. При этом попутно можно было играть в индейцев, пиратов и железного дровосека сразу.
А мы поплевали на ладошки и принялись ковырять лопатками слежавшуюся землю.
Между тем детишки настолько увлеклись порученным им заданием, что не только вытащили с участка все, что хоть как-то напоминало корни и ветки, но и с жизнерадостными воплями принялись вытаскивать из земли те коренья, которые еще почему-то там остались. Это уже была игра в поиски клада, который по очереди становился то разбойничьим, то королевским. Чем бы дитя не тешилось, как говорится, абы не вешалось! Правда, через часок-другой таких занятий приличные, в общем-то, детишки европейской наружности более всего стали походить на диких негритят. Что ж, теперь простор для игр расширился аж до размеров Африки.
Вдруг Саня притих. То есть перестал оглашать радостными криками прилегающие окрестности, и я еще подумала, из-за чего же мне вдруг стало так хорошо? А ребенок просто-напросто забился в самый угол территории, огороженной колышками, и, сосредоточенно пыхтя, что-то выковыривал из земли. Привлеченная непривычной тишиной, к нему незамедлительно присоединилась Ольга. До нас изредка доносились обрывки их реплик.
— Здоровый какой! Никак не вытащить! — сетовал Саня.
— А если здесь снизу попробовать?
— Да никак зацепить не могу…
— Давай вместе, — предложила Оля.
— Ага, берись тогда вот тут.
Некоторое время до нас долетало лишь сосредоточенное пыхтенье.
— Не выходит, — отдувался парень.
Ольга только молча кивала.
— Слушай, Оль, странный он какой-то, даже совсем на корень не похож — через некоторое время задумчиво произнес Саня.
— Точно, — поддержала его девочка. — Гладкий какой-то, без коры, и такой твердый!
А солнце тем временем знай себе топало по небосводу, и когда его лучи стали совсем уже припекать, Федоровна дала сигнал к обеду. Утверждать, что я расстроилась таким оборотом дела, было бы сильным преувеличением. Окинув взглядом нашу дружную фермерскую команду, я поняла, что не одинока в своих чувствах. Только детишки были расстроены тем, что их оторвали от такого интересного занятия.
Поскольку роскошные апартаменты с камином, свечами и развешанными на стене шкурами существовали только в воображении Федоровны, пришлось что-то срочно придумывать насчет места обеда. Распаливать костер на собственной фазенде — ну совершенно дурной тон, и поэтому вся компания дружными рядами направилась к ближайшему лесочку. Я, глупенькая, почему-то решила, что за оным непременно должно скрываться озеро, в котором можно было даже попытаться отмыть детей. По крайней мере, на время обеда.
— Какое озеро! — рассмеялась Люда. — Там болото сплошное. А насчет детей — не волнуйся, я все предусмотрела. В машине — две канистры воды, хватит и сейчас руки помыть, и перед отъездом.
Через некоторое время на симпатичной полянке уже весело пылал костерок, вокруг которого собралось все семейство, включая и водителя.
— Не понимаю, Лена, почему ты до сих пор не взяла себе участок? — удивлялась сестрица.
— Еще чего не хватало! — буркнула я, потирая ноющую поясницу. — И так в этой жизни радостей — раз, два — и обчелся, а тут еще самому себе устраивать добровольную каторгу!
— Ну какая же это каторга? — искренне удивилась она. — Природа, красота, свежий воздух!
— Знаешь, сестрица, я, пожалуй, послушаю что-нибудь о прелести свежего воздуха и пользе для здоровья из твоих уст не сейчас, а завтра, — скептически заметила я. — Или, еще лучше, послезавтра.
Долгим годам занятий спортом я была обязана тем бесценным опытом, который говорил мне, что мышцы, непривычные к физической нагрузке, становятся колом и нещадно болят даже не на следующий день после оной, а через день. Только Федоровна пропустила мое замечание мимо ушей и продолжала гнуть свою линию.