— Вы не звонили ему, когда приехали в Гавану?
— Он звонил мне и приглашал провести вечер с некоторыми друзьями.
— Но вы утверждаете, что абсолютно не знаете его.
— Я его действительно не знаю. Он узнал о том, что я на Кубе. Мы с ним соотечественники. Это дань вежливости. К тому же, если кто-нибудь приглашает меня провести вечер, я обычно соглашаюсь. Я встречаюсь со всеми, с кем могу. Как я уже сказал, все люди моей профессии делают именно так. Я должен сказать, что меня несколько удивило, что это расценивается на Кубе как подозрительная деятельность.
— Прошу вас понять нас правильно. Это не подозрительная деятельность, мистер Фейн. Мы знаем, что журналист должен собирать информацию. И мы уважаем его права. Если же мы иногда вынуждены задавать вопросы, то только потому, что были времена в прошлом, когда журналисты злоупотребляли нашим гостеприимством и были на самом деле шпионами. Мы ни на минуту не сомневаемся в том, что ваша деятельность вне подозрений. — Она улыбнулась неубедительно. Ее толстая верхняя губа вдруг стала тонкой, чем-то напоминающей восточную саблю. — Мы в этом нисколько не сомневаемся. Но вполне вероятно, не зная того, вы вступили в контакт с лицами, которых мы обязаны рассматривать как подозрительных.
— Если это так, то я вас могу искренне заверить, что я действовал в полном неведении. Наконец, на Кубе я менее недели. Я никого не знаю. Я уверен, что вы согласитесь со мной в том, что у меня возникает вполне естественное желание отдохнуть, проведя час или два в обществе людей, говорящих на английском языке. Вполне вероятно, что в таком случае человек может стать орудием империализма, у меня не было оснований предполагать, что я им являюсь.
— Мистер Фейн, вы действительно с симпатией относитесь к социалистическому режиму?
— С исключительной симпатией. Я полагаю, что это может полностью подтвердить сообщение в газету, которое я послал вчера. Вы, очевидно, с ним знакомы.
— В таком случае я уверена, что вы поможете нам в расследовании. Не могли бы вы рассказать мне о содержания беседы с мистером Стидом в тот вечер? Можете быть уверены, что все это останется между нами.
— Кроме всего прочего, мы говорили о погоде.
Она снова сложила губы трубочкой, лицо выражало крайнее недовольство.
— Вы с друзьями, мистер Фейн, всегда говорите о погоде?
— Нет, не всегда, но довольно часто. Погода — тема для разговора у англичан. В тот вечер у Стида было несколько англичан. Если в компании появляется незнакомец, то он начинает говорить о таких вещах, как погода.
Риос холодно улыбнулась.
— Вы говорили только о погоде и ни о чем больше?
— О крикете.
— Крикете? Вы имеете в виду кузнечиков?
— Нет, крикет — игру.
— Ах, игру.
— Точнее соревнования. Я повторяю, что англичане имели перевес в силах.
— Простите, мистер Фейн, но я вас не понимаю. Вы являетесь гостем кубинского народа, вы высказываетесь с симпатией о нашем режиме, и вы не хотите сказать мне правду. Очевидно, вы не хотите поставить кого-то под удар.
— Нет, я хотел бы вас убедить в том, что тот вечер не мог быть более безобидным в любом плане. Гости просто сидели и болтали, что обычно и делается на таких встречах.
— А мистер Стид? Он тоже говорил о погоде и крикете?
— Насколько я помню, то, что говорило большинство из гостей, было слишком тривиальным, чтобы запомнить. В целом мы, англичане, проявляли незначительный интерес к событиям дня и проблемам культуры. Стид, в частности, говорил об утках. Он ими очень интересуется. На Кубе водятся утки, которые летают по ночам, и он рассказывал мне об этом.
— Очень любопытно, — сказала Риос, — очень любопытно.
— Я полагаю, что это действительно кажется странным для тех, кто не помешался на утках.
— Да, это действительно кажется странным, мистер Фейн, и я не скрою, что я разочарована вашим ответом.
— Мне очень неприятно, но с какой бы симпатией я ни относился к делу кубинского народа, я полагаю, вы не захотите, чтобы я занимался фальсификацией.
— В таком случае я не буду задерживать вас. Прошу извинения за причиненное вам беспокойство. Шофер отвезет вас в гостиницу.
Фейн решил использовать создавшуюся обстановку в своих интересах.
— Не могли бы вы отвезти меня в пресс-центр?
— Куда вы захотите.
Телефонный звонок застал его в дверях. Это был Мола.
— Что случилось? — спросил Мола взволнованно.
— Произошла небольшая ошибка. Меня задержали в контрразведке для дачи показаний. Вы просили звонить в случае, если возникнут затруднения. Благодарю за звонок, но все выяснилось само собой.