Притупляла сознание, сушила мозг матросов так называемая «словесность», на изучение которой отводились часы, свободные от работы. Требовалось поименно знать всю царскую семью, великих князей, знать, кого как встречать на улице, кому отдать «честь», а перед кем стать «во фронт». Газет, журналов, книг матросы не должны были читать. Единственная «литература», которая допускалась на корабли и в казармы, — это уставы да религиозные, душеспасительные и приторные «патриотические» брошюрки.
Во время первой мировой войны на «Алмазе» не было подпольной организации. В 1912 году в Севастополе готовилось восстание Черноморского флота, но оно было провалено провокаторами. Царские власти жестоко расправлялись с революционными матросами. Были аресты и на «Алмазе». К началу войны на корабле полностью обновился строевой состав, мало кто остался и из машинной команды. Из прежней подпольной группы остались только
32
машинист Василий Бабанский, ко-
чегары Александр Павлов и Нико-.
лай Кравцов, но последние двое
отошли от политической работы.
К середине 1916 года Бабанский
сплотил небольшую группу матро-
сов, настроенных революционно.
В нее вошли Иосиф Косов, Сергей
Кривобок, Алексей Гребенюк, Се-
мен Которобай, Николай Баранов,
Алексей Клименко и Андрей Пол-
тавский. Все они в то время не
были большевиками, а Косов и Ба-
ранов состояли в партии эсеров.
Обычно после вечерней молитвы,
когда команда готовилась ко сну,
Бабанский и его друзья шли на бак
курили, делились впечатлениями дня. Оставшись одни, раз-
мышляли об истинных причинах кровавой войны, читали
письма из дому, в которых сообщалось о бедственном
положении населения в городах и селах. Перед каждым
членом группы Бабанский ставил задачу: находить среди
матросов сочувствующих делу революции, сближаться с
ними, рассказывать о революционных традициях черно-
морских моряков, раскрывать империалистический харак-
тер войны.
Бабанский умел находить нужных ему людей. Однажды он обратил внимание на молодого матроса, который выделялся прямотой суждений, часто вслух высказывал недовольство порядками во флоте. Выяснилось,^ что они с Василием Воскобойником почти земляки, оба из-под Одессы. Бабанский стал встречаться и беседовать с Василием. Постепенно вовлек его в свой кружок.
Воскобойник служил на крейсере радиотелеграфистом. Это было очень кстати. Многие военные сообщения, о ко
3, В. Коновалов
Андрей Полтавский, или в умывальник, там
33
торых, по мнению начальства,
команда не должна была знать,
становились известны революцион-
ной группе, и она использовала их
в агитационных целях.
Летом 1916 года на «Алмаз»
был списан ученик артиллерийской
школы Евгений Вильковский. Ба-
банскому стало известно, что на
второй день после прихода Виль-
ковского на крейсер, его вызвал
ротный командир лейтенант Ска-
ловский и долго делал ему внуше-
ние. Познакомившись с Вильков-
ским, Бабанский узнал, что он до
войны плавал в торговом флоте на
Черном море и привозил в порты нелегальную газету «Мо-
ряк», которая печаталась в Александрии. Когда началась
война, Вильковский вел пораженческую пропаганду.
Весной 1916 года Севастополь посетил Николай II. Говорили, что царь приехал «подкачать духу» матросам и солдатам, чтобы они охотнее умирали «за веру, царя и отечество». В день приезда царя на кораблях, стоявших в Северной и Южной бухтах, выстроили матросов, одетых в форму первого срока. По кораблю «Опыт», на котором размещалась артиллерийская школа, сновали младшие чины. Они требовали:
— Кричите сильней «ура», сильней кричите!
Матрос, стоявший рядом с Вильковским, сказал ему:
— Кричи сильней, только не «ура», а «дурак»!
Тот последовал совету, но перестарался, кричал слишком громко.
Инструктор Михайлик и фельдфебель Мина донесли на Вильковского начальнику школы капитану 2 ранга Нелидову. Прямых улик против матроса раздобыть они не смо
34
гли. Однако доноса было достаточ-
но, чтобы подвергнуть Вильков-
ского восьми суткам строгого аре-
ста и списать его из учеников-ар-
тиллеристов в строевые, как «не-
благонадежного».
Бабанский привлек Вильков-
ского к революционной деятель-
ности. Он стал выполнять различ-
ные нелегальные задания.
Черноморский флот численно
превосходил флот противника, ма-
тросы и многие офицеры показы-
вали чудеса боевой стойкости и
храбрости. Но бездарность и бес-
печность высшего командования
приводили к тому, что нередко русский флот нес бессмыс-
ленные потери. Не обходилось и без предательства. Матро-
сы почти открыто говорили о непонятных, порой ничем не
оправданных действиях командования.
…Шли первые месяцы войны. Темной осенней ночью 29 октября 1914 года в Одесский порт входили три небольших корабля. Вахтенный на брандвахте * окликнул: «Кто идет?» и получил ответ — «Свои». Никто не потребовал позывных. На стоявшем неподалеку дивизионе канонерских лодок все спали. Вдруг раздались оглушительные взрывы торпед. Сыграли боевую тревогу, но турецкие миноносцы (это были они) безнаказанно ушли в море. Канонерские лодки «Донец» и «Кубанец» получили серьезные повреждения.
Почти в то же время германские крейсеры «Гебен» и «Бреслау» подошли на рассвете к Севастополю и с даль
* Брандвахта — сторожевое судно, несущее охрану рейда или гавани.
35
3*
ней дистанции обстреляли нашу эскадру и Корабельную сторону. При этом германские крейсеры зашли в район донных мин, которые взрывались с берега. Почему не взорвали мины, — неизвестно. Распространился слух, что командующий флотом Эбергард не разрешил взорвать немецкие корабли.
В апреле 1915 года в Одессу порожняком возвращался легкий транспорт. При подходе к порту в кильватер ему пристроился турецкий крейсер «Меджидие». Зная, что в Одессе нет боевых кораблей, турки решили обстрелять город. Капитан транспорта догадался, с какою целью идет к Одессе неприятельский крейсер. Посоветовавшись с командой, он принял смелое решение: идти по минному полю. Поскольку осадка судна была невелика, можно было рассчитывать, что оно благополучно минует опасный район. На случай несчастливого исхода этой рискованной операции вся команда надела пробковые нагрудники и была в полной готовности покинуть судно. Более получаса шел транспорт по «дороге смерти». Благополучно миновав минное поле, транспорт замедлил ход. Теперь взоры всех были направлены к вражескому крейсеру, который вошел в опасную зону. Как и предполагалось, «Меджидие» подорвался на мине и затонул. * А капитана транспорта царские власти отдали под суд за то, что он нарушил приказ и повел судно по минному полю.
Особенно взволновал матросов «Алмаза» трагический случай, свидетелями которого они были. Утром 20 октября 1916 года на броненосце «Императрица Мария», принимавшем топливо в Северной бухте, неожиданно раздался сильный взрыв и высоко в небо взметнулся столб черного дыма. Горнист немедленно сыграл пожарную тревогу, и матросы, побросав на палубе плетеные корзины с уг
* Впоследствии он был поднят, отремонтирован н^вошел в состав Черноморского флота под именем «Прут».