— Хорош мог быть у меня тесть! — печально думал Кантемир, услышав такие петербургские новости. — Настоящая черепаха так поступать не стала б. Человеческий панцирь, пожалуй, крепче, потому что у людей страху больше. Алексей Михайлович и меня боялся, поди, — вот зятем в семью приму, а его и сошлют — недорого возьмут. Уж он-то не заступился бы. Родного племянника Александра позволил осудить напрасно, хотя и ведал, что тот оговорил себя в застенке Тайной канцелярии. Устрашил Бирон, опасался князь свое богатство потерять. Чуть не так — и все имение могли бы на государыню отписать. Свою жену заставил Алексей Михайлович Бирона благодарить за деньги, что пожаловала ему государыня.
Живость натуры Елизаветы Петровны, желание придать своему двору блеск и парадность парижского, любовь ее к нарядам и праздникам обернулись новым поручением для русского посла. При дворе французских королей понадобилось узнавать о порядке проведения дипломатических приемов, торжественных встреч, о ритуале коронаций, похорон, об устройстве балов и обедов.
Кантемиру был отправлен рескрипт — высылайте описания парижских обыкновений и поведений в публичных торжествах, как коронациях, так и в других случаях, и вообще обо всем, что касается тамошнего этикета. Пришлось ему заняться сбором необходимых сведений.
Как истинный ученый, Кантемир провел библиографические разыскания и обнаружил несколько подходящих к случаю книг. Придворный чиновник Сентот, отец нынешнего посольского вводителя, в свое время составил описание церемониала коронации Людовика XIV. Кантемир получил от сына эту книгу, отдал переписать французский текст и спешно отправил рукопись в Петербург. Там уже проявляли нетерпение и требовали новых документов. Кантемир обещал по всякой почте отсылать сведения о различных торжествованиях, какие только можно будет собрать из надежных известий, и не без горечи заметил:
"Можно было бы избегнуть большого труда, если б я был уверен, что в библиотеке вашего императорского величества находятся печатные книги: церемониал всех дворов европейских, изданный в Голландии г. Русетом, описание коронации Людовика XV, изданное в Париже, и устав кавалеров ордена св. Духа, потому что в этих трех книгах находится все, что требуется указом вашего императорского величества".
Но справку из библиотеки никто Кантемиру не прислал, и он продолжал в рукописном виде снабжать петербургский двор сведениями о порядках при дворе французском.
В очередном циркуляре, присланном Кантемиру, говорилось, что для ясности и скорейшего исполнения русские министры при иностранных дворах должны писать в своих реляциях только о том, что касается государственных интересов, а о прочем, что не так важно, писать в приложении к этим реляциям, рассматривая каждое дело обстоятельно и подробно.
Кантемир в очередном ответе изъявил готовность исполнять приказание" но не удержался от насмешки над канцелярской старательностью: "Прошу также наставления, — добавил он" — если не случится никаких дел, то довольствоваться ли отправлением одного приложения без реляции?"
Поручений из Петербурга не убывало" а исполнять их Кантемиру становилось все труднее. Он был тяжело болен и понимал это. В Лондоне" страдая от болей в желудке" Кантемир предписал себе молочную диету" в Париже приступы боли усилились.
Врачи пробовали применять различные средства" ставили компрессы, делали припарки, проводили массаж, — ничего не помогало. Убедившись в неудаче, они возложили надежду на минеральные воды. Кантемир в 1741 году прошел курс лечения водой источника в германском городе Аахене, но лучше ему не стало.
Два следующие года международная обстановка, смены правителей в Петербурге, русско-шведская война лишили Кантемира возможности продолжить лечение. Только летом 1743 года он побывал на Пломбиерских водах — и снова не получил облегчения болезни. Возвратившись в Париж, он почувствовал, что ему трудно заниматься делами, и в приложении к одной из депеш написал:
"Крайне сожалею, что нынешнее мое плохое здоровье обязывает меня почти неисходным быть из дому, мучая непрестанно в лекарствах, от которых столь мало пользы получаю, что еще и третьего дня имел я сильный припадок жара, и, следовательно, мало в состоянии нахожусь собою исполнять высочайшие вашего императорского величества указы".
Предупреждение Кантемира прошло как бы незамеченным. Вице-канцлер Бестужев хорошо знал, что, хоть и больной, министр при французском дворе будет исполнять свое дело и не оставит служебный пост. Кроме того, заменить больного без ущерба для государственных интересов было некем. Никто из возможных кандидатов не обладал необходимым кругозором и дипломатическим опытом.