Как только мысли Гаврилова прояснились, он первым делом подумал о своих документах. Успел ли он уничтожить их? Или они попали в руки фашистов и тогда враги знают, кто он такой?
Гаврилову припомнилось, что там, в каземате, уже полубреду, в моменты, когда сознание возвращалось к нему, он всё время думал о том, чтобы уничтожить свои Документы. Но сделал ли он это, вспомнить не удавалось.
Едва лишь силы вернулись к нему настолько, что он смог шевелить рукой, Гаврилов тотчас же ощупал нагрудный карман своей гимнастёрки. Документов при нём не было. И он решил, что на всякий случай назовёт вымышленное имя.
Через несколько дней пришли два немецких солдата. Его подняли с койки и потащили на допрос. В канцелярии лагеря его ждал какой-то эсэсовский оберштурмфюрер. Гаврилова усадили около стола. От слабости в глазах плыли радужные круги, и он едва удерживался на стуле.
— Фамилия? — спросил через переводчика эсэсовец.
— Галкин, — слабым голосом ответил пленный.
Офицер с силой стукнул кулаком по столу.
— Nein! Gavrilov! — закричал он угрожающе.
Стало ясно, что документы были захвачены гитлеровцами. Но Гаврилов решил отпираться до конца.
— Звание? — последовал новый вопрос.
— Лейтенант, — сказал Гаврилов. — Лейтенант Галкин.
— Nein! Major! — уже яростно заревел эсэсовец и, вскочив с кресла, ударил Гаврилова кулаком в лицо.
Так на деле выглядело то уважение к героизму противника, о котором так красиво распространялся немецкий генерал.
Гаврилов очнулся, когда солдаты поднимали его с пола. Видимо, эсэсовец решил не продолжать допроса. Пленного потащили назад, выволокли его во двор и вдруг поставили у стены дома, прислонив спиной к кирпичам.
«Конец!» — мелькнуло у него.
Он ждал выстрела, но вместо него услышал какое-то странное тихое щёлканье. С трудом он приподнял голову и взглянул. Против него с фотоаппаратом в руках стоял немецкий офицер. Его фотографировали.
Солдаты принесли Гаврилова в госпиталь и уложили на ту же койку. Больше его не допрашивали. Но Гаврилов понимал, что за него примутся, как только он немного поправится. Надо было постараться как-то, хоть ненадолго, исчезнуть из поля зрения лагерной администрации, чтобы немцы на время забыли о нем.
Сделать это помогли наши врачи Ю. В. Петров и И. К. Маховенко, лечившие Гаврилова. Они заявили, что пленный майор заболел тифом, и перевели его в тифозный барак, куда немцы боялись показываться. Там он провёл несколько недель, и за это время врачи успели подлечить его. А когда он начал ходить, те же Петров и Маховенко устроили его работать в одной из лагерных кухонь. Это означало для него жизнь: даже в условиях нищенского лагерного питания около кухни можно было подкормиться и восстановить свои силы.
Многие пленные в лагере знали о подвиге майора Гаврилова. К нему относились с уважением и нередко обращались с вопросами: «Что вы думаете о положении на фронтах?», «Выдержит ли Красная Армия натиск гитлеровцев?» И каждый раз он пользовался этим, чтобы побеседовать с людьми, доказать им, что успехи врага носят лишь временный характер и что победа Советского Союза в этой войне не подлежит сомнению. Эти беседы поднимали дух пленных, укрепляли их веру в будущее торжество нашего дела, помогали им более стойко переносить тяготы и лишения лагерной жизни.
Так продолжалось до весны 1942 года. Потом лагерь около Бреста расформировали, и Гаврилов после скитаний по разным лагерям Польши и Германии вскоре оказался близ немецкого города Хаммельсбурга. Здесь гитлеровцы устроили большой офицерский лагерь, где содержались тысячи наших пленных командиров.
В Хаммельсбурге судьба свела Гаврилова с другим замечательным героем Великой Отечественной войны, нашим крупнейшим военным инженером, генерал-лейтенантом Дмитрием Карбышевым. Тяжело раненный Карбышев попал в фашистский плен ещё в 1941 году и держался в лагерях с поразительным достоинством и гордостью, презрительно отвергая все попытки врагов склонить его на свою сторону. Этот горячий патриот Родины подавал своим товарищам по плену пример поведения советского воина, неустанно внушал им мужество и стойкость в борьбе со всеми страшными испытаниями вражеской неволи.
Генералу не пришлось дожить до победы: он был зверски уничтожен гитлеровцами в лагере смерти Маутхаузене — эсэсовцы обливали его водой на морозе, пока он не превратился в ледяную глыбу.
Много раз там, в Хаммельсбурге, Гаврилов думал о побеге из плена. Но лагерь находился в глубине Германии и тщательно охранялся. К тому же Гаврилов всё время болел: его постоянно сваливала с ног тяжёлая малярия и остро сказывались последствия ранения и контузии — майор был полуглухим и почти не мог владеть правой рукой. Побег осуществить так и не удалось, и только накануне победы он был освобождён.