Андрей Федорович тепло простился с Лаврентьевым в толпе людей, ожидающих вылета, и остался с ними, а Лаврентьев поднялся в кассовый зал и, к приятному удивлению, без хлопот взял билет на Москву. Ждать оставалось совсем недолго.
— Владимир Сергеевич! — крикнул ему кто-то.
Он обернулся и увидел Марину.
— Как я рада, что успела, — сказала она, прерывисто дыша.
— Почему вы здесь, Мариночка?
— Я узнала, что вы уехали. И решила проводить вас... Такси так удачно попалось.
— Спасибо, Марина. Но, право, не стоило...
— Наоборот. Я должна была сказать вам...
Она вдруг остановилась и улыбнулась смущенно.
— Что вы хотели сказать?
— Мне кажется... у меня получится. Я сыграю хорошо.
— Спасибо, — повторил он и протянул ей руку.
«Начинается посадка на самолет, следующий до Москвы рейсом...»
— До свиданья! Обязательно посмотрите нашу картину.
И, привстав на цыпочки, она неожиданно поцеловала его.
Посмотреть картину Лаврентьеву не довелось. Осенью он умер. Как говорили в дни его молодости, скоропостижно, от разрыва сердца. Многие считают, что смерть эта хорошая.
ОБ АВТОРАХ
В свое время К. Чуковский писал о Блоке: «Нет, в сущности, отдельных стихотворений Блока, а есть одно сплошное, неделимое стихотворение всей его жизни».
Войне были посвящены и поведением человека на войне освещены и первые произведения Василя Быкова («Смерть человека», «Обозник», «Последний боец», «Журавлиный крик») и все последующие. В их числе «Третья ракета», получившая широкое признание читателя, по праву вставшая в ряд лучших произведений о Великой Отечественной войне. Это и «Альпийская баллада», и «Западня», и «Сотников», и «Обелиск», и «Дожить до рассвета» — словом, все творчество серьезного и самобытного писателя неразрывно связано с темой войны. Можно сказать, что это «фронтовые страницы» одной книги, которая началась в июне 41-го и завершилась в мае 45-го.
Писателей, драматургов, поэтов, чье творчество непосредственно связано с тяжелой и трагической страдой военных лет, в советской литературе работает немало. Тем сложнее найти свое место в этом строю.
Василь Быков нашел свое. И нашел на правом фланге.
Василий Владимирович Быков (Василь Быков — это литературный псевдоним) родом из-под Полоцка, из крестьянской семьи. Перед самой войной поступил в Витебское художественное училище, откуда и ушел на фронт восемнадцатилетним добровольцем, пройдя всю войну от первых до последних дней. Это было его школой, испытанием на человеческую прочность. Именно на дорогах войны, в тяжелых боях, где он был дважды ранен, определялось его отношение к жизни, вырабатывались точные критерии солдатского долга и человеческой совести. Этими духовными категориями Василь Быков и станет впоследствии испытывать тех, кто будет жить и погибать на страницах его произведений.
По собственному выражению писателя, его герои действуют в критических ситуациях «на крайнем пределе сил». Так сказать, под током высокого напряжения. Или, как говорят сейчас, в экстремальных условиях.
Быкова прежде всего интересует психологический, нравственный аспект поведения того или иного персонажа в подобных условиях. Слова «герой», «героика», «героический» отсутствуют в его творческом словаре. Но, казалось бы, локальный подход к исследованию характеров на самом деле оказывается крупномасштабен. Понятия — долг и совесть — даются писателем, как принято говорить в кино, крупным планом. Частное приобретает черты общего, личный поступок отражает целое. В любом из произведений Василя Быкова активно проявляющих себя персонажей всегда немного. Ему достаточно нескольких ярких — чаще контрастирующих — характеров и действенного фона, на котором эти характеры были бы видны отчетливо. Масштаб происходящего за пределами данной ситуации укрупняет ее, сообщает ей свои параметры. Проблематика повести или рассказа таким образом расширяется, и локальный подход к конкретному случаю, событию логически приводит к созданию характера героического склада, к изображению героического действия или поступка.
Несколько лет назад на страницах «Литературного обозрения» (1973, № 7) Василь Быков, рассказывая, как создавалась повесть «Сотников», писал: «Прежде всего и главным образом меня интересовали два нравственных момента, которые упрощенно можно охарактеризовать так: что такое человек перед сокрушающей силой бесчеловечных обстоятельств? На что он способен, когда возможности отстоять свою жизнь исчерпаны им до конца и предотвратить смерть невозможно?»