В день казни Гусу не было и сорока пяти лет. Он родился в южной Чехии в 1371 г. В местечке Гусинце до настоящего времени сохранился простой крестьянский дом, где рос маленький Ян. В соседнем городе Прахатице находилась школа, в которой он учился. После окончания школы любознательный юноша отправился в Прагу, где он надеялся стать студентом знаменитого Пражского университета.
Прошло несколько лет. Позади осталась полуголодная юность. Молодой Гус успешно сдал последний экзамен и вскоре вступил в ряды духовенства. Не будем скрывать — Гус сам признавался впоследствии, что при выборе профессии им руководило прежде всего желание поскорее устроить свою жизнь, поскорее выбиться из гнетущей нужды и избавиться от вечно приниженного положения, на которое был обречен чешский бедняк.
И вот сбылись его желания. Ян Гус стал ученым бакалавром Пражского университета, членом духовного сословия. Казалось, стоило ему лишь захотеть, и перед молодым бакалавром откроется путь к обеспеченной жизни; чем он хуже других священников? И он может надеяться получить выгодный церковный приход, а со временем добиться даже богатства…
Но уже в годы ученья Гуса выяснилось, что он не пойдет по этому пути. Он рос серьезным, сосредоточенным, пытливым юношей. Искренняя, страстная вера не позволяла ему молча проходить мимо всех тех злоупотреблений, лихоимства, разврата и лицемерия, которые были присущи католическим церковникам.
Католическая церковь в средние века была богатой и всесильной международной организацией. Она владела лучшими землями не только в Чехии, но и во всей Западной Европе. Епископам и монастырям принадлежали многие села и хутора, замки и города. Римский папа объявил себя наместником святого Петра, ближайшего ученика Христа, и претендовал на то, чтобы раздавать короны европейских государств по собственному усмотрению.
Громадное количество духовенства всех рангов жило за счет народа. Не довольствуясь поступлениями со своих непосредственных владений, церковники собирали особые налоги в свою пользу во всех странах, а также получал огромные доходы в виде платы за выполнение церковных обрядов. Каждый шаг простого смертного был сопряжен с необходимостью под тем или иным предлогом уплатить немалую мзду благочестивым пастырям.
Церковь и тесно связанная с ною светская власть свирепо подавляли всякую попытку критики католического вероучения и действий духовенства. В застенках, каждый камень которых был полит человеческой кровью, в смрадном дыму зажженных изуверами костров погибали смельчаки, отважившиеся возвысить голос против всемогущей церкви. Но несмотря на преследования, католической церкви никогда не удавалось полностью уничтожить ростки протеста.
Жадность и жестокость церковников противоречили тем лицемерным и елейным призывам, которые раздавались с церковных амвонов. Больше того, в личной жизни большинство попов и монахов меньше всего следовали той морали, о которой они так возвышенно говорили в своих проповедях. Когда в 1379 г. пражский архиепископ приказал произвести проверку благочестивой жизни столичного духовенства, оказалось, что из тридцати девяти приходских священников Праги шестнадцать были изобличены как развратники. Через тридцать лет новая проверка заставила самих церковных инспекторов прийти к заключению, что священники «открыто содержат наложниц и вообще ведут себя столь невоздержанно и непристойно, что производят этим великий соблазн среди верующих».
Голоса протеста против алчности и порочности чешского духовенства раздавались с церковных кафедр и до Гуса. Но когда он начал свои изобличительные проповеди в Праге, всем казалось, что только Ян Гус отважился открыть народу глаза на его духовных пастырей. И, действительно, Гус смело разоблачал неприглядные «подвиги» попов и монахов, с возмущением говоря об их о мерзи тельной распущенности. Так, он рассказывал о том, что епископы не только не стремятся пресечь разврат попов, но даже взимают с них особый побор за их незаконнорожденных детей. Прямо указывал Ян Гус и на эксплуататорскую сущность духовенства, на корыстолюбие и неуемную жадность попов. «Даже последний грошик, который прячет бедная старуха, и тот умеет вытянуть недостойный священнослужитель, — говорил Гус, — как же пе сказать после этого, что он хитрее и злее вора?»