Поздно хватились! Видно, сильно обалдела охрана вражеской гавани. Лодка уходит в морские просторы. За кормой утихает бомбежка бессильного в своей ярости врага.
– Ну, командир, поздравляю с первой победой! – горячо говорит Колышкин.
– Вас с тем же, товарищ капитан второго ранга, – отвечает Фисанович, и они обмениваются крепким рукопожатием.
Напряжение, сжимавшее душу молодых моряков несколько долгих часов, спадает. Люди наполнены радостью боевой победы, гордостью за совершенный подвиг.
– Команде обедать.
Обед опоздал, и все изрядно проголодались.
– Прозвоним чарками, – говорит Каратаев, и его широкое лицо озаряется улыбкой.
– Во славу советского оружия! Первую пьем за первую нашу победу и, как говорится, дай бог не последнюю!
У всех сияющие, гордые лица. Матросы и старшины делятся впечатлениями.
– Ты слышал взрыв? Точь-в-точь такой, как в Полярном, когда новый причал строили и грунт рвали.
– Я рулю на всю железку на погружение, а она все в гору идет. Хорошо, Бедин стал в нос брать.
– А я на свой глубиномер и посмотреть не успел, мне в этот юмент шесть узлов скомандовали.
– Ну, они ему доложат, что утопили нас. Врать им не привыкать.
– Первый боевой выстрел в истории «малюток»!
– Вообще, здорово получилось.
В лодке становится недопустимо шумно. Распоряжение командира вновь водворяет порядок, и четко регламентированная жизнь подводного корабля вступает в свои права.
На следующий вечер подводная лодка шла у вражеского берега в поисках новой цели. Противник явно стал осторожнее. Два самолета просматривали район. Лодке пришлось уйти поглубже и переждать. Затем пропустили два быстроходных катера, промчавшихся вдоль берега на запад. Враг к чему-то готовился. Наступившие сумерки стерли четкие очертания берега, и он сплошной темной стеной подпирал край посеревшего неба. Близилась полночь. Командир напрягал зрение, вертясь у перископа. Светлое расплывчатое пятно на фоне берега привлекло его внимание. Оно как будто двигалось. Хотя, может быть, птичий базар…
– Товарищ капитан второго ранга, взгляните, пожалуйста, что за пятно?
Колышкин прильнул к окуляру.
– Темно. По-моему, транспорт, командир.
– Шумихин, слушайте по левому борту, – приказывает Фисанович.
– Тридцать четыре градуса левого борта, шум винтов, – докладывает акустик.
Подозрительное пятно видно в перископ в том же направлении. Значит, транспорт. В атаку! Лодка быстро ложится на боевой курс. Теперь явно виден изящный пассажирский пароход. Белый бурун перед ним выдает присутствие катера, почти неприметного на темном фоне.
– Аппарат номер два, на «товсь», – докладывает из первого отсека старшина Серегин.
Командир устанавливает перископ на угол упреждения. На нить перископа наползает красиво изогнутый форштевень парохода, затем наклоненная назад фок-мачта. Это точка прицеливания.
– Аппарат… пли!
И стремительная торпеда неумолимо понесла смерть наперерез врагу. Через сорок секунд, теперь уже всем знакомый, звук взрыва. Вновь под руководством Каратаева старшина трюмный Бедин и боцман Тихоненко пересиливают стремительно рвущуюся на поверхность лодку. В разгар этой борьбы в лодке слышен продолжительный, звонкий, с россыпью взрыв. Это взорвались котлы на тонущем пароходе. Шумихин перестает слышать шум винтов. Командир поднимает перископ. Поверхность моря чиста. Враг ушел на дно. Катер, охранявший судно, не обнаруживает особого усердия в поисках лодки. Да и не так просто обнаружить перископ в сумеречном полусвете. Атака длилась всего шесть минут. Командир обходит отсеки. Его всюду встречают восторженные, вопросительные взгляды.
– Кого это мы, товарищ командир?
Фисанович рассказывает, рисует на чистом поле газетной вырезки запечатлевшийся в памяти силуэт потопленного парохода.
– А что вез? – допытывается Полковский.
– Не успел посмотреть, поторопился, – смеется командир.
Больше в море делать нечего. Ночью 23 августа подводная лодка вернулась в родную базу.
Победителей встречали восторженно. Дерзкий прорыв в гавань врага, из двух возможных два потопленных судна противника. Это крупная победа «малюток», в возможности которых плохо верили даже некоторые плавающие на этих лодках.
На следующий день Фисанович показывал свой корабль группе английских офицеров. Командир английской подводной лодки попросил показать ему карту вражеского порта с нанесенным на нее путем лодки. Он внимательно разглядывал четкие линии курсов, прикинул циркулем ширину и длину фьорда. Затем восторженно пожал руку советскому командиру и с завистью сказал: