— Не-а!
— Знания — они вроде как свет в нашей жизни, — попробовала возразить мать.
— Общих знаний мне хватит. Этот учебный год закончу и пойду в колледж на механика.
Короткий вздох вырвался почти из сердца матери.
— Ты хоть веди себя подобающим образом, а то вышибут из школы.
— Постараюсь не вляпываться в какашки, пусть хоть вся дорога будет ими усеяна.
— Ну и лады. Что за карту вычерчиваешь?
— Двойку по географии исправляю. Реферат пишу по истории добычи в наших краях серебра. Карта будет иллюстрацией в реферат.
Мать расправила плечи, убрала заколку, и волосы тут же раскрылись за спиной красивым веером. Глаза вспыхнули радостью. Совсем не разгильдяй сынишка, каким его хотят представить в школе. Погладив его по волосам, чмокнула в лоб, словно благословляя на постижение книжных премудростей.
Как только мать переместилась на кухню, Жук мигом вынул мобильник: когда она стояла рядом, краем глаз приметил, как вспыхнул дисплей. Прилетело сообщение от Жоры: «Срочно сбор у стола». Даже не думая, что же может быть такого срочного, Жук выключил комп. Уже на пороге крикнул матери, что выйдет ненадолго подышать свежим воздухом.
Две параллельные линии пятиэтажек отсекали клин векового леса, изрядно поредевшего и превращенного в дворовую территорию с яркой детской площадкой, с новомодным воркаутом и деревянной беседкой в древнерусском стиле — «столом». Друзья жили в одном дворе, но в разных домах.
Жора и Жига сидели в беседке, как две телесные противоположности, Жук был именно той спайкой, что соединяла внешние неправильности в устрашающий для недругов кулак.
— Что такого сверхсрочного может быть, когда ключ к будущему богатству у нас в руках? — спросил Жук, усаживаясь на скамью в беседке.
— Ключ есть, но дверь не знаем где, — буркнул Жига.
— Этим как раз и занимаюсь, — ответил Жук. — Сличаю нашу карту с картами Яндекса. Тут кропотливая работа. Горнозаводской округ разбил на окружности с одним центром. Получился пирог из обручей. Потом через центр провел шесть линий — получились пазлы-трапеции, каждый из них пронумеровал и по очереди рассматриваю через лупу. Ищу похожесть с нашей картой.
— Маманя капитально меня отругала, — сообщил Жора. — Сегодня нам Фимка с батяней отмороженным предъяву с угрозой выдал: в десятидневный срок лимон рубчиков в лапу выдать. Иначе спалят квартиру. — От негодования у Жоры блестели глаза. — Мать до смерти напугали. Она, бедная, поначалу не вздохнуть, не ойкнуть. Потом давай расспрашивать, что да как. А я что скажу? Как машину их повредили?
— Ничего не надо говорить, — процедил Жук, — кто и повредил, дак это я. Кто с глушителем попер на зажравшихся барыг? Я! Пусть ко мне бы заявились, мать даже на порог не пустит. И разговаривать не будет. Один раз они попробовали... На твою маму переключились, значит! Это же, блин, что-то вроде запрещенного приёма коллекторов.
— А мне, точнее нам через меня, стрелку забили, — сказал со вздохом Жига. — В восемь нуль-нуль быть на лыжной базе.
— И мне такое же Фимка шепнул, уходя. Дескать, не придете, на дверях квартиры напишем матюгами, — сказал Жора.
Жук глянул на мобильник:
— Осталось двадцать минут. Отсюда до базы минут десять хода. Что творят беспредельщики! Главное, меня не трогают! А начинать надо с меня.
— Начинают с того, кто послабее. Как раньше пытали: откусывают по пальчику, отрубают по ноге, по руке. И сердце разрывается от боли.
— Но мы непобедимая команда! — Жук вскинул открытую ладонь. Две ладони друзей хлопнули по ней, соединившись в мощный клинок возмездия.
За лыжной базой, одноэтажным каменным строением у кромки леса, блестел асфальт конькобежной кольцевой трассы. Её в летнюю пору использовали как беговую дорожку, а в темное время суток как площадку для недетских разборок.
Вечерело. Весенний воздух в лесу сгущался туманом. Город словно исчезал за горизонтом, таял в дымке сизой гари. Подростки переминались с ноги на ногу, недоумевая. Где Фимка со сворой подонков? Сплошным потоком от него идут нечестные приёмы.