Фимка с друганами и варягами невольно подчинились. Зычный командирский голос Алексея и сам он внушали жуткий страх.
— Это что за бойня? Пятеро на троих?! Одного уже запинали.
Жора кое-как сел, голова легла на колени. Алексей перевел взгляд на Жука, спросил с прищуром: «Для чего вам штыковые лопаты?».
— Тушить пожар, — ответил Жук.
— Или колбасить кого-то?
Жук пожал плечами.
— Похоже, придется вызвать наряд полиции, — сказал напарник Алексея. — Пусть они разбираются с этой бойней... Баланды тюремной захотелось похлебать?
Восемь подростков напряженно молчали.
— Этих пацанов знаю, — сказал Алексей, кивнув на Жука, Жигу и Жору. — Им в тюрьму нельзя — матерей не на кого оставить. А вот этим пятерым явно уготовано место на шконке… Стоять смирно!
Алексей грозным генералам заглянул каждому в лицо, на мгновение всматриваясь в мутные зрачки.
— На этот раз вас отпустим. Но если ещё устроите подобный бои без правил, я лично вас за ухо отведу в обезьянник. Понятно говорю?
— Понятно, — промямлил Фима.
— Громче, и по очереди — каждый.
Пятикратное «понятно» вошло в мозги тормозом, табу на кровавые разборки. Пусть на время.
— А теперь — бегом отсюда… Бегом!
Подростки ринулись с пожарища, залитого тающей пеной.
— А вы останьтесь, — сказал Алексей, ухватив Жука за рукав. — Рассказывайте из-за чего сыр-бор.
— Алексей Степаныч, а можно в другой раз. Много что придется рассказать.
— Хорошо, завтра у меня выходной, приходите. Придете?
Жук кивнул.
Полевой госпиталь разместили в квартире Жоры. Мать на работе во вторую смену, придет поздно вечером. В запасе два часа на лечебно-восстановительные процедуры. Нужные медикаменты в наличии: бинт, вата, пластырь, йод. Еще картонная коробка из-под чайника, доверху заполненная коробочками с таблетками. Жук только в аптеке видел столько разнообразных лекарств. От кашля, от рвоты и поноса, от боли в голове и суставах, БАДы…
Жора пояснил:
— Маманя пашет и пашет на двух работах, толком и полечиться не может. Прихватит какая-нибудь болячка, таблетку проглотит — и на работу.
— Знакомая картина, — вздохнул Жук. — У меня мать больше народными средствами лечится.
— Если эти отморозки так будут лупить каждый день, тогда нам чемодан таблеток понадобится, — сказал Жига с горькой усмешкой.
Жора скинул рубашку, и друзья примолкли. Нежно-розовое тело сплошь в синяках и ссадинах. На спине явственный отпечаток ноги: когда на миг Жора был обездвижен от боли, варяг с гиком прыгнул на спину.
— Что матери скажешь? — спросил Жук. — По любому увидит.
— Не знаю. Врать не хочется, как и говорить правду. Она сама не отошла от наезда отца Фимки.
— Как бы в полицию не стукнула. Начнут раскручивать, и мы кое в чем будем уличены, — отметил Жига.
У Жука короста запекшейся крови на голове, под глазом здоровенный фингал. С такими боевыми отметинами приходил и раньше. У Жиги лишь руки в ссадинах. Это сойдет за обычные отметины в дворовых играх. Если бы не покалеченное тело Жоры, то никаких опасений, что уличат в кровавых разборках.
Жук заявил:
— Предлагаю посвятить в нашу тайну Леху-пожарника. Я точно знаю, что Алексей сам искал клад, до сих пор шастает по лесу, собирая поделочные камни.
— Вдруг кинет нас. Все выложим, все покажем — он нам фигу под нос сунет.
— Леха мужик! Такие друзей и компаньонов не кидают.
— Делиться придется, — сказал Жора.
— Пусть! Хватит всем.
— Мне много надо, — сказал Жига, тут же представив себя богатым. — Очень много, чтобы и матери хватило, чтобы работу нашла полегче.
Мечты о будущем богатстве заглушали телесную боль от побоев. А чувство гордости, что сумели выстоять в неравной схватке, уносило в небеса. Друзья любили помечтать вслух.
Глава 10. Тайна на четверых
Следующим днем в загородный дом Алексея прибыли юные держатели тайны. Предварительно наведались к бабушке, взяли в ларце холщовый мешок, туго набитый серебряными монетами. И как только Алексей усадил пятнадцатилетних искателей приключений за разметочный стол в камнерезной мастерской, Жук развязал тесемки мешочка, приподнял увесистый кулечек на уровень загипнотизированных глаз, резко перевернул. Серебряный звон обволок сердца внезапным блаженством. Сам по себе звук приятен и чист, его хотелось слушать бесконечно.