Глава 15. Страшилки в подземелье
Джон с Фимой и Тулей кувырком полетели вниз. Гром камнепада гнал и гнал, не давая мгновение оценить реальную обстановку. Узкий лаз пещеры постепенно расширился. Можно встать в полный рост и бежать как по тоннелю в подземных переходах мегаполиса. Кромешная тьма сковала ноги. Фима вынул три шахтерских фонаря. Один фонарь тут же засиял на лбу, освещая путь направленным лучом. Вдруг звуки камнепада утихли.
Джон присел на корточки, спиной прислонившись к бугристому своду. Прохлада остужала бешено колотившееся сердце.
— Прикольно, как эти четверо в униформах, шо нам на подмогу послал твой батяня, смогут замочить медведя? — спросил Туля.
— По-моему, медведь всех четверых уделал. Видели бы вы, как он вспрыгнул на лошадь, смахнул меня и стал на ходу отгрызать у неё башку! Это не медведь, это какая-то главная нечисть. Только что уделал четверых!
— Вдруг среди них был мой отец?
— Каждый среди них чей-то отец. Иди, выручай.
— Нет, отца не было! — сказал Фима, приободрившись. — Он никогда не бегает: статус не позволяет, да и здоровье… надо нам к выходу курс держать.
— С пустыми руками западло уходить. Такой путь проделали. С медведем, бляха-муха, на одной кобыле скакал. И домой — ни с чем? Пойдемте, вниз, прошвырнемся. Карманы набьём хотя бы серебришком.
Фима пожал плечами и вынул из рюкзака большой фонарь на светодиодах со стандартными элементами питании. В рюкзаке их целая упаковка. Суммарного заряда хватит дня на четыре непрерывного свечения. Шахтерские фонари можно оставить про запас. Питьевой воды маловато: всего одна двухлитровая бутыль. Да и с едой не шибко: по банке тушенки, по батону хлеба из сельской пекарни.
Луч фонаря заскользил по стенам, потолку, подножию скал. Высота под два метра. Свод тоннеля в трещинах; местами торчат вывороченные пласты каменной породы. Страшно!.. Мать родная, под ногами железная дорога! Горки разновеликих камней легли на рельсовый путь знаками запустения. Взгляд уткнулся в стену: когда-то скала съехала массивом, заблокировав движение. Штольня тупиковая?! На входе устроил лежку бешеный медведь. А на предполагаемом выходе земная твердь сдвинула пласты.
— Полная задница! — проронил Джон.
— Выход есть, — заверил Фима, — скала не сплошняком стоит.
Со стороны входа послышался хруст камней. Парни мигом вскочили. Ноги сами понесли к вертикальной скале. По мере приближения скала отдалялась! Дорожка круто уходила вниз. И чем ниже, тем монолитнее казались стены, вспыхивающие блестками, бывало настолько яркими, что горе-туристы вставали как вкопанные. У Джона челюсть падала на грудь.
За спинами снова послышался ритмичный шум. Кто-то крался в полной темноте, ориентируясь на свет фонаря в руках Фимы. Или это такое странное эхо? Джон предложил выключить фонарь и притаиться, прижавшись к стене. Предложил таким тоном, что не исполнить нельзя.
Они встали плечом к плечу, спиной ощущая режущие грани камней. Прижми внешняя сила статическим ударом — камни разорвут спину. Эта мысль мелькнула в опасливом сознании Фимы. Остальные дивились внезапной абсолютной темноте и тишине. Прежнее ощущение собственного величия сменилось животным страхом. Так теряли осмысленность глаза их лошадей, ощутив нутром присутствие разъяренного зверя.
Испытание тьмой и безмолвием включало реликтовые точки сознания, возвращало к исходному состоянию, когда миллиарды лет назад тьма рождала свет. У Фимы застучали зубы. Он рукой сомкнул челюсти, но дрожала и рука. Вдруг воздух сгустился, словно невесомая сердцевина собралась в плотный комок жути. Хрястнул удар. Один из троицы взвизгнул. Вспыхнул фонарь и высветил скрюченного Тулю с разбитой губой и озадаченного Джона, потирающего кулак с пятнами свежей крови.
— Больше не выключай фонарь. Из темноты что-то выпрыгивает. Оно явно боится нашего света, — сказал Джон.
— Хочешь сказать, это не ты вдарил по губе? — спросил Туля.
— Зачем мне дожидаться тьмы, чтобы морду расквасить.
— А вам не кажется, что чем дальше, тем круче неприятности? — спросил Фима, пряча кулак.
— Помнишь, Джон, как мы сидели в полнолуние на кладбище у свежих могил? С надгробий поднимался белый свет! Кто-то серебристый тогда тебя тоже хлопнул по руке, и ты мне въехал в бровь.