Кит тупо смотрел, как папа заводит граммофон… как опускает иглу на начало пластинки.
— Не стой без толку. Лучше пока помолись за меня и за успех дела, — вдруг попросил папа. — Вон там есть икона Спаса Нерукотворного…
— Как? — тупо спросил Кит.
— Как Бог на душу положит. Своими словами, — сказал папа мрачным басом сквозь сгущавшийся фиолетовый туман времени и медленно, плавно взмахнул рукой. — До скорого!
Полыхнуло… Ослепило…
Ослепший Кит тупо развернулся в ту сторону, куда папа попросил его молиться.
Он даже не успел проморгаться и разглядеть икону… Он даже не успел придумать ни одного слова… Так в первые секунды чувствуешь себя, когда учитель называет твою фамилию и поднимает тебя отвечать урок… на пару мгновений, вообще, забываешь русский язык и стараешься не видеть учителя…
Кит просто очень хотел, чтобы папа вернулся — и всё.
— Оба-на! — услышал Кит у себя за спиной и вздрогнул. — Я уже тут!
Кита словно развернуло мощным вихрем — и он в первый миг даже не узнал папу. Разносторонние папины вихры были аккуратно укатаны назад, прямо как у прапрадеда, а папины щеки покрывала черная ровная щетина. Папа казался страшно не выспавшимся.
А в руках он держал… что? Сами знаете что. И это папа поставил на стол, а потом улыбнулся Киту.
— Вот и всё, — сказал папа.
— Круто! — сказал Кит.
Папа подошел к Киту и крепко прижал его к себе.
— Жутко по вас соскучился… — прошептал он. — Как я давно вас не видел…
И тут страшно вздрогнули оба.
Потому что дверь открылась и заглянула мама.
— Вы тут еще музыку слушать затеяли… — сердито начала она… и обомлела. — Чего это вы?!
Первым делом папа резко взъерошил свои волосы.
— Да так… Мужская грусть объяла нас, — делая веселенький вид, сказал папа и подтолкнул Кита. — Идем-идем.
Мама смотрела на папу во все глаза.
— Разве ты сегодня не брился? — спросила она. — Как это я не заметила… Ты что, с детьми так небритым и ездил?!
— Ма! — подал было голос Кит.
Папа пихнул его в бок.
— Был грех, — вздохнул папа.
— Жутко проголодался! — сказал папа, спустя полминуты набрасываясь на салат.
И он заговорщически подмигнул Киту.
— Я тоже, — подтвердил Кит.
И тоже набросился на вкусную мамину еду.
Мама смотрела на обоих, что-то сильно подозревая.
— Андрюш, ты как с войны вернулся, честное слово… — заметила она, вернее, по своему обыкновению, сделала нестрогое замечание. — Небритый… с сыном обнимаешься… чавкаешь жутко. С другой стороны, приятно на вас смотреть, но… как-то странно.
— Точно, Светик, угадала. Мы с войны вернулись, — подтвердил папа, жутко набивая салат в защечные мешки. — И очень тебя любим.
— И за это спасибо… — начала сдержанно таять мама, аккуратненько подцепляя салат вилкой. — Только не чавкайте так… Софи это точно не понравится.
Папа с Китом дико переглянулись… и оба вздрогнули от телефонного звонка.
— Это меня! — сказала мама и выскочила из-за стола.
— И это кстати, — тихо сказал папа, проводив маму взглядом.
А потом он оторвался от еды и пристально посмотрел на сына.
— Мы победили… Может, и временно, но победили, — буднично доложил он сыну. — Это было второе стояние на Угре.
— Где?.. Что?.. — не врубился и так еще не врубившийся в реальность Кит.
— Учи Историю, Китон, — покачал головой папа. — Теперь без нее пропадешь… Конец татаро-монгольского ига. На берегах реки Угры в тысяча четыреста восьмидесятом году Иван Третий и хан Ахмат со своими войсками постояли, посмотрели друг на друга через реку… побоялись немного друг друга… Только хан сильнее испугался — и всё. Повернулся и увел свое войско… Вот так и я с дедом. Посидели, поговорили по-родственному, посмотрели друг на друга… почти целые сутки сидели, чаи гоняли. А потом прадед повернул свой флот и увел его… Он понял, что я не шучу и, если он не остановится, разнесу весь его корабль ко всем чертям, которых там вокруг полным-полно. Преисподняя же там… Точно!