– Лучше верстак поставить в сарае или под навес. В коридорчике может уместиться старенький холодильник «Саратов». Тут ему не место.
Иван согласился. Холодильник пылился в сарае. Привезти надо было сразу, как только они переехали на свою усадьбу. Огород требовал пристального внимания. Грядки редиса и моркови Аня прополола два раз, подкормила всходы капусты, огурцов и кабачков. Рассада помидоров и перцев укоренялась плохо. Иван затенял нежные стебельки газетными кульками, но жгучее солнышко обожгло листья. Аня расстроилась, а Иван уверял её, что это ерунда. Обычное явление. Через месяц рассада пустит корни и зазеленеет.
– Подожди. Нельзя после обеда работать. Посиди минут двадцать… – Приказала Анна. Иван отбросил лопату.
– Хочу от ручья прокопать арык до середины огорода, чтобы воду носить.
– Мне из колодца хорошо поливать.
– Насос куплю. Ёмкость большую вкопаю. Вода нагреется для полива. – Иван взял лопату и начал размечать будущий канал. «Ручей может летом пересохнуть, докопаюсь до родников. – Думал Комаров, рассматривая русло в конце огорода. – Поговорю со старожилами, они должны помнить, когда ручей пересыхает, когда наполняется водой».
– Ваня, посиди. Чего вскочил?! Сядь. Нельзя после еды работать. Я тебе говорю, а ты не слышишь. …Не работаешь, а лопату взял… Почему такой? Я – не девочка с погремушкой. Забочусь о тебе. – Громко вопрошала Аня. Голос её стал начальственно-строгим. Это удивило Ивана. – Не думаешь о здоровье. Почему равнодушный к моим рекомендациям? – Ворчала, не переставая, Анечка. – Плохого тебе не хочу. Понимать должен. Не маленький…
Ивану удалось раздобыть большую емкость. Хотя была ржавой и дырявой, вкопал в конце огорода. Арык не стал рыть. Отсоветовал сосед, сказав, что много земли займёт его канал. А проще выкопать глубокую яму, расчистив дорогу родникам. Как-то утром Иван рвал траву крольчатам у своего гидросооружения. Увидел у поверхности стайку мальков. Пескари. Как попали в бассейн? Не мог понять. Кинув траву двум поросятам и подросшим цыплятам, налил в корыто воду утке с утятами, которых привезла два дня назад тёща. Аня полола грядку моркови, собирая сорняки в ведро, чтобы бросить в кормушку крольчихи. Вдруг побежала в кулинарную лабораторию, чтобы сбросить в кастрюлю стебельки укропа.
Посмотрела испуганно на Ивана, собиравшегося шкурить брёвна для коровника.
– Ваня, не могу… – сказала испуганно.
– Что с тобой?
– Не могу переносить запах жареных котлет.
Иван улыбнулся, полагая, что кончились страдания, Анечка перестанет готовить – у неё аллергия, а правильнее, токсикоз. Зря ликовал. Пересиливая себя, Анечка не отходила от плиты. Варила и жарила, пекла и томила, требуя, чтобы Иван ел, не нервируя её отказами, которые она считала капризами.
– Тебе нельзя долго стоять, – урезонивал Иван кулинарку.
– Я вареники делала сидя. Всего сорок получилось…
– Ну, куда нам столько? – взмолился Комаров, хватаясь за голову. Хоть бы скорей пришел срок. Тогда жену возьмёт в свои ручки ребёнок, тогда забудет кулинарные выкрутасы.
– Не бурчи. – Приказала Аня. – Меня нервировать нельзя. Усёк? А то будет ребёнок нервным.
– Смотри, начали траншею копать. Водопровод обещают провести.
– Вообще, улицу невозможно будет перейти. Хорошо, что столбы установили осенью. Завтра я получу декретные, и мы купим сепаратор.
– Хотела пылесос…
– Ну и пылесос. Мне, кажется, что врач ошиблась. Всё пройдёт, рассосётся как-нибудь. Ты полочки сделал в погребе? …Боюсь. Я не умею жить беременной.
– Кто умеет? Ты должна отдыхать, а не работать. Давай в субботу к маме отвезу. Лодку и двигатель испытаем.
– Ты решил меня спровадить? – надменно проговорила Аня, – Кто тебя будет кормить? Кто будет грядки полоть? И не думай. Съездим по ягоду. Малины наварю.
Поутих токсикоз. Тазы беляшей и пирогов поглощались друзьями и соседями, приходившими помочь поставить стропила, разгрузить шифер. Аня краснела от похвал. Её личико светилось в такие минуты. А за рецептом хлебного кваса приходили к Комаровой даже пожилые женщины, которые умели делать разные квасы, но такого, который умела делать Анечка Комарова, никто не умел. Беседы о квасе переходили на другие темы. Комарова могла часами рассказывать, как делать рыбные консервы, как варить тушёнку. А уж о дипломной работе рассказывала с таким восторгом, с таким радостным лицом, что соседки, отведав этого самого карася, тотчас записывали рецепт.
Иногда Аня брала банку с квасом и уходила в банк угощать девочек. Скучала без работы, скучала без коллектива. Вечером, накормив бригаду плотников, Анечка садилась за швейную машинку и принималась подшивать пелёнки. Детские одёжки Комаровы привезли от родственников, когда ездили по ягоды, помогали косить сеном. Однажды в такой вечер Иван вдруг сказал жене:
– Давай будем расписывать свои расходы. Сколько потратили на гвозди, сколько ушло на стекло…
– Это ещё зачем? – строго спросила Аня. – Я ничего лишнего не покупаю.
– Будем знать, во сколько нам обойдётся строительство… – пролепетал Иван.
– Ты думаешь, если всё записывать, то денег прибавится?
– Денег не прибавится, но нам нужно сократить расходы, которых могло не быть. Мы давно не покупали одежду. Обязательно понадобятся просторные платья…
– Хватит болтать. Надоело твоё нытьё. Не мужик, а баба базарная. Мама говорила, чтобы я не связывалась с тобой. Другие мастера и прорабы цементом торгуют налево, а ты ни украсть, ни покараулить не можешь. Я забочусь. Ты не понимаешь, будто я хочу тебе сделать плохо… зудишь, как комар.
– Сама-то не хочешь толстеть.
– Не кричи на меня. Моду взял покрикивать. Хватит из меня верёвки вить. Не позволю. С пьянкой твоей покончу. Каждый день бутылки берёшь. Бригаду плотницкую привёл бы свою на выходные. Пусть строят. Они профессионалы. Наряд им закроешь, побольше начислишь.
– Ты не кормишь меня, а закармливаешь, как борова. У меня одышка. Ни один костюм не сходится. Ты не успеваешь пуговицы переставлять и пришивать…
– Значит, я виновата? У тебя такая конституция.
– Попробуй, я не съешь. Ты сразу – на диван, и молчишь, как рыба.
– Не нравится? Уезжаю к маме. Худей на здоровье. Неблагодарный. Ты и дом будешь строить пять лет такими темпами.
– Что с тобой? Откуда у тебя такое?
– Надоело копейки считать. Если бы не мои родители, так с голоду подохли. Шапку мне песцовую ты купил? Пальто ты купил? Мама заботится и папа. На твою зарплату не больно разбежишься…
Иван молчал, поражённый. Жена показала своё отношение к нему. Обида терзала его. Не свои слова повторяла добрая Анечка. Что же случилось? Сам виноват, если обозвала. Кто-то её научил. Она не могла сказать такое.
– Не по носу. Правда всегда глаза колет. Жить бы научился, как люди, а потом женился. Ох, и дура я, летчик сватался из авиаотряда. Журналист предлагал в Томск уехать, а не прозябать в этой дыре.
Наступила зловещая тишина. Почему ссорились Комаровы? Ещё недавно это была дружная семья. Молодые присматривались друг к другу. Теперь выясняют отношения. Добрый Иван послушно исполнял волю жены. Не восставал. А если роптал, то очень робко и заискивающе, боясь обидеть милую жену. Анечка подспудно понимала, что она теперь будет отвечать за всё, её указания должны выполняться без рассуждений, без сомнений. Только она станет рулевым на семейном корабле. Ваня будет делать то, что скажет она. У них в семье так. У неё в семье не должно быть иначе. Она постарается устранить скандалы. Когда мужчина пытается поднять голову, вопрошая, дескать, кто в доме хозяин. Пусть себе считает себя головой, но жена-то – шея. Её мама – настоящий пример для дочери. Ваня не догадался о своём положении, но огорчился странностям в поведении жены. Он не стал топать ножкой, не помчался к дружкам искать утешения, хотя вполне мог, мог, доказывая свою состоятельность, купить водочки и напиться. А что могут нынешние мужчины, доказывая свою значимость? Ушло то время, когда женщина не могла одна воспитывать детей, не могла жить, добывая пропитание. Нынче иные женщины зарабатывают больше своего главы, которого сократили на работе, а он не привык ещё крутиться и вертеться. Просто не умеет жить иначе. Что теперь делать нашему Ивану? У него из рук вырван жезл власти, а он не понимает, что стал инструментом в руках коварной жены. Она использует его в своих целях. Анечка, используя кулинарию, разрушила авторитет любимого, совершила семейный переворот. Её оружие – миска пельменей, образно говоря. Вы понимаете, читатель. У вас не так? Поздравляю.