— Вполне, — сказал Димитров. — Что и требовалось доказать. Вы сами ответили на вопрос, который поставили передо мной.
— Я давно уже догадался, куда вы клоните. — Фогт невозмутимо смотрел на свою жертву. — Теоретически вы правы. Но, господин Димитров… — Он покровительственно усмехнулся. — Кого интересуют все эти рассуждения? Ума не приложу, как вы по вашей теории собираетесь опровергать доводы обвинения. Ну, хотя бы тот, что вы поджигатель со стажем, уже успевший взорвать в своей родной Софии храм Свети Крал…
— Вы отлично знаете, что это ложь, — еле сдерживая себя, сказал Димитров.
Фогт усмехнулся, развел руками:
— Слова, слова… Кто им теперь верит?
ФАЛЬШИВКА
Газета «Нахтаусгабе» поспешила раньше других опубликовать следующее сообщение: «Во время допроса, произведенного следователем верховного суда. имперским советником доктором Фогтом и представителем берлинского полицей-президиума комиссаром Гейсигом, с бесспорностью установлен тот факт, что болгары — участники поджога рейхстага были организаторами взрыва Софийского собора восемь лет назад».
На самом же деле «организатора» взрыва Георгия Димитрова к тому времени уже полтора года не было в Болгарии. Трагедия, разыгравшаяся 16 апреля 1925 года на центральной площади Софии, не только явилась для него полной неожиданностью, но и причинила ему глубокую боль. Этот явно ошибочный, ужасающий по своим последствиям шаг был актом отчаяния измученных преследованиями людей и красноречивее всяких слов говорил о том, что творилось на его многострадальной родине.
…Правительство, во главе которого стоял профессор Цанков, уже много месяцев свирепо расправлялось с тысячами болгар. Оно мстило за народное восстание в сентябре 1923 года, надеясь виселицами и пулями уничтожить стремление простых людей освободиться от бесправия, страха и нищеты. Гнет и террор усиливались день ото дня. Отчаявшиеся, изверившиеся жертвы этого террора, не видевшие выхода и не подчинявшиеся партийной дисциплине, стали на ошибочный путь индивидуальной мести, все последствия которого они вряд ли могли предвидеть.
Впрочем, уже первый такой акт, казалось, должен был бы остудить слишком горячие головы. В сентябре 1924 года смерть от руки мстителя настигла профессора Милева, вдохновителя погромов и главаря вооруженных банд, которые наводили ужас на мирное болгарское население. Власти откликнулись на это убийство массовыми казнями, запретом и разгромом рабочих организаций.
Болгарские коммунисты призывали отказаться от такого способа борьбы, который только ухудшает положение народа и дает властям лишний повод для расправы с инакомыслящими. Но когда неустойчивые, недостаточно сознательные люди страдают от безысходности и отчаяния, они теряют способность рассуждать хладнокровно.
15 апреля 1925 года в Софии прозвучал еще один выстрел. На этот раз был убит отставной генерал Георгиев, председатель так называемой военной лиги и фашистского общества «Кубрат», фактически управлявших страной. Легко можно было представить, каким горьким эхом отзовется этот выстрел в судьбах тысяч и тысяч людей. Но оказалось, что и это еще не все, что акт мести будет совершен не только над живым Георгиевым, но и над мертвым. Впрочем, меч был занесен не над телом убитого генерала, а над головой здравствующего царя. Только случайность спасла его от верной гибели.
Днем 16 апреля в соборе Свети Крал дворовая аристократия и военное начальство собрались на отпевание «генерала-мученика». Храм был переполнен. Не хватало только царя: срочные дела задержали его. Церемонию отложили на сорок минут. Но часовой механизм адской машины, еще с ночи установленной заговорщиками в соборе, ничего об этом «не знал»…
Вдруг город сотрясся от взрыва. Купол собора рухнул; под его обломками погибло около двухсот человек; пятьсот приглашенных отделались тяжелыми ранами.
Тотчас была пущена в ход фальшивка. Болгарские газеты опубликовали «секретную инструкцию Коминтерна». Там говорилось, что 15 апреля 1925 года в балканских странах начинается «большая революция», и взрыв в Софийском соборе явится для нее сигналом.
Через несколько дней во многих заграничных газетах была опубликована декларация ЦК Болгарской компартии, подписанная Георгием Димитровым и Василем Коларовым. Болгарские подпольщики сумели отпечатать ее в виде листовок и распространить по всей стране: «Центральный Комитет Болгарской коммунистической партии не имеет ничего общего ни с покушениями на царя Бориса, ни со взрывом в Софийском соборе. Компартия всегда была противницей индивидуального террора. Она предостерегает рабочих и крестьян от увлечения подобными средствами борьбы. В то же время компартия не может осуждать тех, кто, рискуя своей жизнью, поднял руку против тиранов, кто, заблуждаясь, был убежден в том, что этим он служит своему народу. Вся ответственность за подобные действия падает исключительно на варварский, кровожадный режим, царящий в стране».
Этот варварский режим давно готовил окончательный разгром всех своих подлинных и даже мнимых противников, всех, кто в какой-то мере был опасным для захвативших власть убийц с учеными титулами и степенями. Взрыв в соборе оказался счастливой находкой, тем долгожданным поводом, который можно было использовать, чтобы покончить с малейшими признаками свободомыслия. И прежде всего — с коммунистами, с теми, кто им сочувствовал.
…И вот теперь Георгия Димитрова, который всегда осуждал террор как средство революционной борьбы, не только обвиняют в причастности к старому взрыву на его родине, но и стараются взвалить на него вину за другой — провокационный — акт, организованный германскими фашистами.
Неужели кто-нибудь, если только он в здравом уме и твердой памяти, может поверить такому вздору? Казалось бы, ни один мало-мальски разумный человек не посмел бы теперь вытаскивать старую басню на свет божий. Но многие ли помнят газетные разоблачения трехлетней давности? Кто будет рыться в старых подшивках?
А кроме того, как здорово получается: террорист, взорвавший Софийский собор, нелегально пробирается в другую страну, чтобы и там что-нибудь взорвать и поджечь. Вот он, коммунистический заговор в действии!..
Но болгарские-то власти отлично знают, что Димитров никакого отношения к взрыву собора не имеет.
Трижды с тех пор заочно судили его на родине, но ни разу не ставили ему в вину причастность к взрыву. Неужто в Софии промолчат?
Нет, в Софии не промолчали. После того как Берлин сообщил, что к делу о поджоге рейхстага привлечены «один из организаторов взрыва Софийского собора и два его союзника», начальник столичной полиции Тодоров официально заявил о своем желании «участвовать в допросе трех болгар, с тем чтобы по окончании процесса в Германии они были доставлены на родину и предстали перед болгарским судом по обвинению в организации взрыва».
Это значило вот что: если Димитрову, Попову и Таневу удастся избежать казни в Берлине, они попадут в руки софийских палачей.
СПАСИБО ВАМ, ДОКТОР
После долгих и настойчивых хлопот Димитров получил наконец разрешение писать не только родным. Однако любое его письмо проходило предварительную цензуру. Цензором взялся быть председатель четвертой уголовной коллегии Имперского суда доктор Вильгельм Бюнгер, тот самый, которому предстояло рассматривать дело о поджоге рейхстага.
Доктор Бюнгер вычеркивал любое упоминание о невзгодах и лишениях, которые испытывал Димитров в тюрьме, о споре с обвинением, о подтасовке фактов, об угрозах и шантаже, пущенных в ход следственными властями.
Нередко он вообще отказывался пропустить письмо, если адресат казался ему «подозрительным»: а вдруг, чего доброго, умудрится Димитров использовать свою тюремную переписку, чтобы переправить на волю политическое воззвание…