"Лев Толстой" идет к своей поляне,
человек, писатель, теплоход.
Перегружен судьбами людскими,
суммой незначительных забот.
Что их на плаву удержит? Имя,
зацепившись буквами за борт.
Что им в этом имени сегодня?
Миром ли закончилась война?
Хорошо, что Волга полноводна -
не достать до илистого дна.
Только тем до сей поры и живы,
вопреки теченью и судьбе,
что старик трехпалубный двужильный
наши души тянет на себе.
Тянет эту ношу человечью,
словно записавшись в бурлаки,
и "Антону Чехову" навстречу
подает гудок взамен руки.
* * *
Прости меня. Прощай меня всегда,
когда я не права, невыносима
и изворотлива: твои слова,
как ни прицелься, пролетают мимо.
Когда я отвечаю невпопад,
ворон считаю… Снимешь туфли в холле
и перья вынимаешь из-под пят
(ты ангелов прикармливаешь, что ли?)
Когда бойкот объявит телефон
ночным звонкам и сообщеньям в чате,
и освещает матовый плафон
нетронутую сторону кровати.
Когда осядет недопитый чай
на белой чашке траурной чертою –
прости меня. Всегда меня прощай,
хотя бы я прощения не стою.
* * *
Не хотелось бы только вдруг умирать, сегодня -
в череде недописанных книг, неудач, болезней,
не надеясь уже похудеть или стать свободней,
ненавидя себя за стремление стать полезней.
Оставлять о себе на память долги и штрафы,
два пакета белья для прачечной в коридоре,
в марсианских глубинах (точнее – впадинах) шкафа
восемнадцать платьев, ещё не видевших море.
Не хотелось врасплох застигнутой быть, в домашнем,
в раздражении или паче того в обиде,
не оставив инструкций – как поступить домашним,
или паче того – кого-то из них не видя.
Мне бы день или два: причесаться и причаститься,
завещание, платье выбрать, на стол посуду…
А пока я сижу – нахохлившаяся птица,
не готова, и суетиться пока не буду.
БАТТЛ ПОЭТОВ
Сергей Золотарев
Автор книг стихов «Книга жалоб и предложений», «Линзы Шостаковича», а также в качестве поэта и прозаика не раз печатался в толстых журналах. Миссия его творчества – удивлять!
-«Мероприятие необычное. Опыт интересный. Спасибо организаторам за интерес к современной поэзии. Единственно, я уже об этом сказал, я бы не стал сравнивать профессиональных поэтов и актеров, читающих свои стихи» (Сергей Золотарев).
* * *
Наш дом находился вдали от главных
дорог и вблизи одной,
где ход совершался посредством плавных
движений коры земной.
А море лежало в пяти минутах,
и к дому вели следы
путем наложения новых гнутых
подков приливной воды.
Дождь мог показаться москитной сеткой,
зной крышею был и с тем
Анютины книги, мои ракетки
служили основой стен.
Я в кресле-качалке в ветвях ротанга
сидел на веранде, стол
усыпавшей сливой, зашедшей с фланга
и взявшей июль в котел.
Земля под ногами была ничейной,
недвижимость обросла
полезными связями – с назначеньем
подвоя на роль посла.
И после обеда, читая каждый
свое, выпивая тень
цветочных горшков корневою жаждой,
мы долго листали день.
За эти часы проведя бок о бок
друг с другом немало лет,
мы поняли только, насколько робок
в постели шотландский плед.
Прошедший всю школу от садовода
любителя до спеца,
я мог размотать дождевую воду
в начало ее – с конца.
И что заставляло так прыгать капли
лягушками на капот,
поздней открывалось нам в клюве цапли,
«Массандры» набравшей в рот.
Но сколько бы ни хлебнули горя,
никто его не отер.
Она приносила мне рыбу с моря,
а я разводил костер.
Ловил ее руку и, сжав запястье,
в ладонь насыпал ручей
подсолнуха, чтобы жила во власти
деталей и мелочей.
И знаешь, когда б она ни прижалась
ко мне без меня при всех,
надеюсь, что это не будет жалость —
единственный смертный грех.
ЗЕМЛЯ САННИКОВА
Выпустили нас из «обезьянника»
среди ночи. И куда теперь идти?
Тут запел один про землю Санникова,
что пылает у него в груди.
Говорит, что птицы крови устремляются
прямо в Ледовитый океан