56. БЕССОННИЦА
Ночи бессонные, ночи мучения,
Скоро ли минете вы?
Скоро ли снимете ношу сомнения
С бедной моей головы?
Скроете мысли мои беззаконные,
Смоете язву страстей,
Ночи печальные, ночи бессонные,
Ночи забот и скорбей?
Тише!.. Я вижу в тоске лихорадочной —
Бледные лица встают,
Шепчут и пляшут толпою загадочной,
Длинные песни поют.
В ночи бессонные ходят видения
Мимо раскрытых очей,
Громом срывается хохот презрения
С уст бестелесных теней.
Молча раскроешь немые объятия,—
Где-то родная душа?
Ищешь молитвы, а шепчешь проклятия,
Страхом и злобой дыша.
Где же мечты мои, где упования,
Жажда возвышенных дел?
Воля железная, жар дарования,
Вера в высокий удел?
Труд неоконченный предан забвению,
Сила души прожита,
И, покоряясь немому сомнению,
Сохнет живая мечта.
Так пробуждаются страсти бездонные
В мраке ночной тишины,
Так облекаются ночи бессонные
В страшные, долгие сны.
57. ПЕСНЯ («На душе свободной…»)
На душе свободной
Много дум лежало,
Много в мир холодный
Тайных слов упало.
В мире негде звуку
Разойтись широко;
Носишь злую муку
На душе глубоко.
На зеленой ветке
Птичка распевала,—
В золоченой клетке
Птичка замолчала.
Я запел бы смело —
Да не та мне доля:
Износилось тело,
Уходилась воля.
58. РАСЧЕТ
Когда развертываю я
Печальный свиток жизни бедной,
Итог пустого бытия,
И бесполезный и безвредный,
И мимо памяти моей
Пройдет обычной чередою
Холодный ряд бесцветных дней
С его томительной тщетою,—
Тогда рождается во мне
Вопрос обидного сомненья:
Ужели в страшной тишине
Мой век прошел без назначенья?
Или, окован суетой,
Я цели тайной не заметил
И ни единою чертой
Духовной жизни не отметил?
И мне благая часть дана,
Но я над нею терн посеял
И ни единого зерна
Не возрастил, не возлелеял.
Я своевольно издержал
Мои божественные силы
И ныне мертвый капитал
Несу к дверям моей могилы.
У этой пропасти без дна
Со страхом жизнь мою объемлю:
Я ни единого зерна
Не положил в родную землю.
Ничем я жизни не вознес,
Ничем я жизни не украсил;
Я дни мои от горьких слез,
От мыслей лень обезопасил.
Но ежели, как вялый сон,
Мой век и суетен, и мрачен,
Зачем по крайней мере он
Грехом могучим не означен?
Зачем не внес он новых ран
В глухую повесть человека?
И двинул бы благой обман
Пружины дремлющего века!
Но нет! И дик, и темен он,
Без вдохновения и силы,
Однообразный, вялый сон,
Могила жизни до могилы.
59. ИНЫМ
Когда, нахмуря бровь, как мученик свободы,
Ты, детской скорбию томим,
И людям и богам, страдалец безбородый,
Грозишь проклятием своим;