6
Ах, куда мы идем? до чего мы дойдем? —
Часто слышатся эти вопросы
В нашем обществе мудром, и часто от них
Сильно духом смущаются россы.
Отвечают одни: мы идем всё вперед;
Но другие, исполнясь тревоги,
Возражают: да что же нас ждет впереди?
И не лучше ль присесть на дороге?
Может быть, впереди-то — спаси нас господь —
Сами будем мы жизни не рады;
Ну, как месяцы вроде «плювьёзов» пойдут[159],
А недели заменят «декады»?
Ну, как вдруг, например, на Арбате, в Москве,
Развернутся деревья свободы?
И под ними российские девы начнут
В белых юбках водить хороводы?
Ну, как вдруг целовальник у нас с мясником
Зашумят, загуляют не в шутку?
И нельзя будет их на веревке свести,
Для смирения должного, в будку?
Ну, как «Почты» редактор Иван Гончаров
Обратится внезапно в Марата,
Кохановская выйдет подобьем Roland?..
Что-то мы затолкуем тогда-то!
Но к столь страшным мечтаниям склонны умы
Только слишком наивного свойства,
Я сказал уж однажды: порядок у нас —
Так какие же тут беспокойства?
Надо только одним призаняться: чтоб мы
Были в жизни невинны и чисты,
Яко голуби, и да исчезнут, как дым,
Из родимой земли нигилисты!
Это мирного общества нашего зло,
Это Запада гнойного дети;
Им не свято отечество самое, им
Ничего нет святого на свете!
Им благие реформы дают: например,
Улучшая цензуру, хлопочут
«Предварение» вместе с «каранием» слить —
А они безобразно хохочут!
Вред их обществу сознан давно; и теперь
Нигилистов смиряют отлично:
В Петербурге келейно их правят, в Москве
Исправляет Юркевич публично.
Мне, однако, читатель, казались всегда
Эти меры медлительны очень;
Как быстрей нигилизм истребить до конца —
Этим я горячо озабочен.
Порошок я хочу изобресть, чтоб сморить
Порождение злых элементов:
Свистунов, журналистов, писателей всех
И, особенно, дерзких студентов.
…………………………………
7
Ну, однако, довольно, малютка моя,
Будет петь нам… Уж скоро ведь, светел,
На востоке заблещет небес горизонт,
Уж два раза выкрикивал петел…
На плечо ты склоняешь головку ко мне,
И повязка чела золотая
Ароматные кудри не может сдержать…
Я дремлю, эти кудри лаская…
И как будто нисходит желанный покой…
Но покою нельзя мне отдаться;
Нет, малютка моя, не давай мне заснуть:
Мне всегда сны ужасные снятся!
Невеселые сны! Всё-то слышу я в них
Безотрадные вопли и скрежет,
Слышу песни ликующих праздно… и мне
Звук той песни, как нож, сердце режет!
Снится мне: воет грустно метель и снега
Заметают деревню… Под кровом
Полусгнившего сруба рыдает бедняк,
Истомлен боем с жизнью суровым…
И зачем он рыдает безумно? кого
О спасеньи, о помощи просит?
Снится мне, что рыданья и вопли его
Только ветер да вьюга разносит!
Страшны мне эти сны, надо мною они
Пролетают всю ночь до рассвета…
Но увы! На вопрос о значении снов
Не дает моя Муза ответа.
402. <ГРАЖДАНСКАЯ КАЗНЬ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО>
Это было печальное утро: туман
Над столицей свой саван гробовый
Распростер, с неба дождь, будто слезы, лился,
Веял холод повсюду суровый…
вернуться
159
Здесь автор, очевидно, имеет в виду исключительно ежемесячные хронические предсказания г-на Громеки, потому что, кроме его, у нас, кажется, еще никто не предсказывал революции. Это ясно из сопоставления г. Гончарова — Марату и г-жи Кохановской — m-me Roland. Хороша вышла бы революция при таких деятелях!