Дневник помещика
1
Тоска и глушь!.. Здесь, как номады,
Живут дворяне, бросив свет…
Нигде хорошей нет помады,
И куаферов вовсе нет.
Иным здесь славно жить, но я ли
Так прост, как эти чудаки?..
Кто долго жил в Пале-Рояле,
Тот здесь удавится с тоски.
Здесь всё выходит вон из нормы —
Грязь, неопрятность, грубость, смрад,
Притом же новые реформы…
Плебей на шею к нам сесть рад.
О боже мой! Во время оно
Мы не знавали этих бед
И на работника Семена
Тогда не жаловался Фет.
2
Повсюду злиться есть причина
И хоть в могилу впору лечь:
Нельзя крестьянина посечь
И выдрать собственного сына,
Как будто в этом есть вина…
Жить так нельзя нам, воля ваша,
С тех пор, когда упразднена
О ты, березовая каша!
3
Учитель новый наш, Белин —
Прямой образчик демократа:
Со мною горд, как властелин,
А со слугой — запанибрата.
Со мною спорит без затей
И очень рад перед соседом,
Перед глазами всех детей
Поднять хоть на́ смех за обедом.
Ну так и смотрит людоедом…
Положим, точно он умен,
И образован, и начитан,
Но всё ж мужик… При мне кричит он,
Что век наш после похорон
Напрасно рвется из могилы,
Что мы, отцы, мозгами хилы,
Что нам повсюду, здесь и тут,
Везде отходную поют
И что для чтения негоден
Ученый Грот и сам Погодин.
4
Просил главу из «Тарантаса»
Прочесть при детях Белина,
И — вот новейшая-то раса! —
Он мне ответил: «Вот-те на!
К чему такая старина?
Найдем мы книжку посвежее,
Чем ваш любезный „Тарантас“!»
— «Вы, сударь, грубы… таранта-с…»,—
Ему воскликнул в кураже я.
Mon dieu![64] Могу ль я уважать
Таких набитых дуралеев!
5
«А вы стишки для юбилеев
Всё продолжаете писать? —
Белин спросил меня за чаем…—
Стишки такие любы мне.
Мы этот род предпочитаем
Всем гимнам к солнцу и луне.
Принадлежать весьма солидно
К числу обеденных певцов!..»
Ну как подобных наглецов
Могу выслушивать?.. Обидно…
6
Белин за прожитое время
Хотел взять деньги. Подождешь!..
Всё это нищенское племя
Дрожит за каждый медный грош.
Когда б не этот долг проклятый,
Я не терпел бы в доме зла,
И мой назойливый глашатай
Давно б был прогнан из села.
7
В то утро, рано встав с постели,
Помещик N занес в дневник:
«Что ж это будет в самом деле?
Повелевать здесь всем привык
Недоучившийся мальчишка,
Ученьем новым умудрен,
И носит ветхий сюртучишко
Как тогу цезарскую он…
Ну нет, сегодня будет трепка…»
Тут он закрыл свою тетрадь
И закричал: «Эй, кто там! Степка!
Ко мне учителя позвать!»
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ
1
Меж тем как гнев аристократа
От раздраженья вырастал
И кистью шитого халата
Лев в нетерпении играл,
Меж тем как чай был на пол пролит,
Забыт черешневый чубук
И в доме все узнали вдруг,
Что «барин гневаться изволит»,—
В соседнем флигеле один,
С пером в руке, между двух окон,
Перед столом сидел Белин.
Уж написал немало строк он,
В письме добравшись до конца,
И даже вставил Nota bene,
Как вдруг услышал, что с крыльца
К нему стучится кто-то в сени…
Но здесь, по прихоти певца,
Приличья света проклиная
(Я — каюсь — их давно не чту),
Письмо студента Белина я
Без позволенья перечту.
Пускай мне скажут: экой срам-то!
Но я не вижу в том вины:
Права чиновников почтамта
Давно поэтам всем даны.
Певец в желаньях независим,
И для него, с былых времен,
Нераспечатанных нет писем,
Как для любовниц и для жен. Белин писал: