Жулев начал печататься в «Искре» в 1860 г. и был одним из ее постоянных сотрудников на протяжении всех 1860-х годов. Его стихотворения появлялись преимущественно под псевдонимом «Скорбный поэт». Жулева сразу оценили в «Искре». «Не могу я встретиться с Курочкиным, — писал ему его приятель, артист и драматург И. Е. Чернышев, 23 марта 1861 г., — чтобы он не спрашивал о тебе… Отчего ты перестал писать? Он о тебе отзывается как о лучшем своем сотруднике и постоянно просит писать к тебе… И я с своей стороны тебе прибавлю, что ты поступаешь до нелепости глупо. Ты очень ошибаешься, если рассчитываешь на свой сценический талант и пренебрегаешь литературным. Последний у тебя гораздо выше, чем первый, и на него следует обратить тебе особенное внимание»[131].
В конце 1862 г. Жулев собрал свои стихи, напечатанные в «Искре», и выпустил их отдельной книжкой под названием «Песни Скорбного поэта». Противопоставляя Жулева представителям «чистой поэзии» и либеральным обличителям типа М. П. Розенгейма, «Искра» следующим образом характеризовала его творчество в отзыве о «Песнях Скорбного поэта»: «Бедность, умеющая весело трунить над собою и хохотать непринужденно и смело над хлыщевством и богатою наглостью, в каких бы они формах ни проявлялись, — вот главный мотив, повторяющийся во всех пьесах Скорбного поэта. Вздыхатели, отвергнутые дамою своего сердца по случаю бедности и наивно рассказывающие о своих злополучиях; супруги, получившие семейное счастье из рук начальников; швеи, беззаботно проходящие известное поприще; девицы, стремящиеся замуж, и дамы, забывающие мужей под звуки Штраусовой скрипки, павловские ландышки и московские Пахиты; театральные музыканты и отставные майоры — вот действующие лица комедии, ежедневно разыгрываемой в жизни, верно подмеченной и осмысленно переданной своеобразными стихами поэта-юмориста. Все это перемешано, как добро и зло, вообще в жизни и в каждом человеке отдельно, но все это живет, движется, смеется над собою и над другими, и, главное, все это просто и искренно»[132].
Очень сдержанно отозвался о книжке Жулева М. Е. Салтыков, поскольку она не отвечала тем большим требованиям, которые он предъявлял к современной сатире. Но и Салтыков писал, что «любителям чтения легкого мы эту книжечку рекомендуем: они в ней найдут некоторую частицу остроумия. В особенности указываем на веселую пьеску „Литературные староверы“»[133].
В поэзии Жулева нет революционных мотивов, но он — демократ с головы до ног. Все его стихотворения пронизаны плебейской гордостью, презрением к роскоши, тунеядству, барскому высокомерию. Один из типичных персонажей Жулева, столичный бездельник и фат, хорошо описан в стихотворении Д. Д. Минаева «Сорвалось!»:
Наиболее характерны для Жулева юмористические стихотворения на бытовые темы. Произведения, направленные против конкретных людей и фактов общественной жизни, литературная полемика, резкий сатирический тон и т. п. — все это встречается у него сравнительно редко. Наибольшей удачей Жулева в этой области является отмеченная Салтыковым злая и хлесткая сатира «Литературные староверы». Для характеристики поэзии Жулева необходимо отметить его легкий и гибкий стих, свободные разговорные интонации[135], а также бойкую, иногда не менее чем у Минаева, необычную и мастерскую рифму.
В 1865 г., наряду с «Искрой», Жулев активно печатался и в «Будильнике». В 1869–1874 гг. он был постоянным сотрудником газеты «Петербургский листок», а с 1875 г. до смерти — «Петербургской газеты». Здесь кроме стихотворений он систематически помещал и фельетоны. В последние годы Жулев был также одним из редакторов юмористического журнала «Стрекоза» (редактировал стихотворный отдел)[136].
135
А. В. Амфитеатров писал: «Жулев редкостный, почти исключительный образец стихотворной простоты, умеющий „разговаривать“ стихом, без всякой, хотя бы малой, натяжки» («Забытый смех». М., (1914). Сб. 1. С. 209).