Он и не заметил, как такси замедлило ход.
— Приехали.
Напротив больницы — дома современного типа, все квартиры с балконами. Такси встало перед баром — несколько круглых столиков под светло-зеленым тентом.
— Подождите меня, я на несколько минут.
Шофер промолчал.
Кальмаром владело какое-то странное чувство виновности. Но разве было что-нибудь дурное, запретное в том, что он привез чемоданчик по адресу, нацарапанному незнакомцем на листке записной книжки?
Почему же ему хотелось остаться незамеченным и почему он подумал, не привлек ли внимание людей, сидевших в баре, его кремовый итальянского покроя костюм?
Кальмар ожидал, что здесь, как и в Париже, вход оберегает привратник. Но вместо привратницкой увидел почтовые ящики, украшенные визитными карточками владельцев или написанными от руки фамилиями. Ящики висели друг над другом в четыре ряда. Очевидно, по количеству этажей, Имя Арлетты Штауб значилось под номером 37 в третьем ряду.
Кальмар вошел в лифт, доставивший его на площадку перед довольно длинным коридором. На всех дверях были визитные карточки или надписи. И в каждой двери — круглый, величиной с пуговицу, стеклянный глазок, позволявший хозяину, не открывая двери, увидеть посетителя. Номер 37 — последняя дверь в конце коридора. Кальмар позвонил и вдруг весь покрылся . потом, словно в самое жаркое время лета. Его охватила беспричинная паника, и захотелось как можно скорее покончить со всем этим.
Может быть, вот сейчас кто-то разглядывает его в стеклянный глазок, вмонтированный в дверь из красного или палисандрового дерева?
Теряя терпение, Кальмар снова позвонил и прислушался. Никто не спешил открыть ему, за дверью царила тишина. Он машинально нажал на ручку.
Дверь подалась без всякого усилия с его стороны. Он шагнул в переднюю.
— Есть тут кто-нибудь? Мадемуазель Штауб дома?
Прямо против входа висел бежевый плащ, налево открытая дверь вела в залитую солнцем гостиную. Дверь на балкон была тоже широко открыта, и ветер вздувал занавеску — совсем как в поезде из Венеции.
— Алло! Есть кто дома?
Он глупо повторил:
— Никого нет?
Ему захотелось поставить чемоданчик на пол, выйти из квартиры, захлопнуть дверь и уехать на вокзал. Он так и собирался поступить, как вдруг возле светло-голубого дивана заметил туфли, две ноги, розовую комбинацию и, наконец, затылок с рыжеватыми локонами. На голубом, более темном, чем диван, ковре, вытянувшись во всю длину, лежала женщина. Одна рука у нее была вытянута вперед, другая, словно вывихнутая, подвернута под туловище.
Кальмар не видел лица женщины, потому что она лежала ничком. Крови он тоже не увидел. Тогда он быстро склонился над женщиной и дотронулся до ее руки.
— Мадемуазель Штауб!
Но мадемуазель Штауб была явно мертва.
Не размышляя, не колеблясь. Кальмар попятился, выскочил из квартиры, захлопнул дверь и, не вызывая лифта, помчался по лестнице. Только внизу он обнаружил, что все еще держит в руке чемоданчик.
У него мелькнула мысль вернуться, но шофер уже заметил его и, высунув руку из машины, открыл дверцу. Какое счастье! Иначе Кальмар мог бы зайти в кафе и заказать что-нибудь спиртное, чтобы прийти в себя.
— На вокзал?
— Да, на вокзал.
Куда угодно, лишь бы убраться отсюда.
Пока машина разворачивалась, Кальмар заметил на одном из балконов облокотившуюся на перила парочку, на другом — ребенка в красном, как и у его дочки, купальном костюме, присевшего на корточки возле ярко раскрашенной игрушечной тележки, а на пятом этаже он даже разглядел женщину, принимавшую солнечную ванну — она тоже лежала на животе, как и та…
Ну, а как он должен был поступить? Кальмар вспомнил, что в гостиной мадемуазель Штауб стоял телефон. Разве он не обязан был сразу позвонить в полицию? Но ему это и в голову не пришло. Его единственной мыслью было скорее бежать оттуда, и только сейчас он понял, в какое сложное положение попал.
Что бы Кальмар ответил полицейским, если бы те застали его в чужой квартире у трупа незнакомой женщины, в городе, куда он приехал впервые в жизни?
«— Мне поручили передать ей этот чемоданчик…
— Кто?
— Не знаю. Какой-то пожилой человек. Он ехал со мной в одном купе из Венеции.
— Его фамилия? Адрес?
— Не знаю.
— Почему он поручил это вам?
— Потому что он ехал в Женеву, а здесь поезд стоит всего три-четыре минуты.
— Есть ведь и другие поезда.