— Опять боги полюбили юрту. Всё съели боги. Сам смотри.
Андрейка посмотрел: все мисочки были пустые. Нянька лежала с закрытым глазом. Только веко чуть-чуть вздрагивало.
Бабушка Долсон увидела: Андрейка очень обрадовался, что боги снова захотели всё съесть из мисочек. Значит, правильно она прогнала хромого Бадму, Правильно, что отдала ему бурхана. Боги всё видят. Всё знают. Они опять полюбили юрту старой Долсон.
Андрейка же и в самом деле обрадовался: если Нянька поднялась на лапы и смогла всё съесть из мисочек, значит, она скоро совсем поправится.
Ничего не сказав, Андрейка побежал к отцу.
— Папа, — таинственно прошептал он, — Нянька у богов всю еду съела.
Отец встревоженно сказал:
— Ну вот, бабушка Долсон теперь сердиться будет.
— Не, — жарко зашептал Андрейка, — Нянька всегда у богов еду ест.
— И бабушка не сердится? — удивлённо спросил отец.
— Не. Бабушка думает, боги едят.
— Вот оно что! А ты знал, что Нянька ест?
— Знал.
— Знал и никому не говорил?
— Не говорил. Бабушка беда рада. Говорит: боги юрту любят.
— Юрту любят! — Отец усмехнулся. — Ну ладно, пускай любят. Это лучше, чем в дацан ездить.
— Лучше, — согласился Андрейка.
— Всё равно бабушка богам верить будет.
Андрейка вздохнул:
— Будет.
Отец засмеялся:
— А ты-то что вздыхаешь, воробей?
— Бабушку жалко.
— Что делать будешь! Бабушка у нас как маленькая. Беда упрямая. — Отец помолчал. — Ну, завтра в школу! В школу-то хочешь?
— Хочу, — быстро ответил Андрейка. — Папа, когда большое воскресенье будет, к нам Чимит Балдонов приедет?
Отец расхохотался.
— Не успел ты начать учиться, а тебе большое воскресенье давай! Зачем про Чимита спрашиваешь?
Андрейка потупился.
— На Верблюжью сопку хочу.
— На Верблюжью? — переспросил отец. — Мы зимой туда кочевать будем. Нынче там траву не косили. Туда овец гнать будем.
Андрейка стоял как оглушённый громом. Отец погонит отару к Верблюжьей сопке? Туда, где ночует солнце?
Андрейка даже мечтать об этом не мог.
Теперь до солнца будет рукой подать.
Может быть, отец поставит свои юрты рядом с золотой юртой?
Заключение
У всякой повести есть конец. Вот пришёл конец и этой повести. Не знаю, как вам, а мне очень жаль расставаться с Андрейкой. Тем более, что он ещё не успел сделать главные свои дела. Хотел доехать до солнца — и не доехал. Хотел учиться на одни пятёрки, а вместо этого снова угодил в больницу и пропустил первые дни занятий.
Пока что, как вы уже знаете, вместо Андрейки пятёрки получает Дулма. И с физкультурой не всё ясно: сможет ли Андрейка перегнать всех в классе?
Вы скажете, что теперь, когда в юрту пришло электричество, можно обойтись и без солнца. Не обязательно отрубать от него кусочки. Всё это так. Но самому посмотреть, где ночует солнце, на золотую юрту посмотреть, войти в золотую юрту и близко взглянуть на солнце Андрейке всё же хочется.
Пусть Нянька одним своим глазом посмотрит на солнце. Вы ведь знаете, что у Няньки честное сердце и в её глаз войдёт кусочек солнца. Она станет видеть лучше, чем даже когда у неё было два глаза.
И если говорить по совести, отрубить от солнца несколько кусочков всё же надо. Мало ли бывает, когда вдруг гаснут электрические лампочки в клубе, в больнице, в интернате. Вот тут-то и пригодятся Андрейкины кусочки солнца. Они-то уж никогда не гаснут! Можно отдать несколько кусочков председательнице Советской власти. А уж она знает, кому дать эти кусочки, где ещё нет электричества, где молчат приёмники и темно в домах.
Пожалуйста! Андрейка не пожалеет. Ему сейчас не нужны эти кусочки, а колхозу и сельсовету нужны.
Вот на комбайне Андрейке не привелось поработать. Он здесь ни при чём, но всё-таки обидно.
На прошлогодней целине выросла очень хорошая пшеница. Её убрали дядя Костя Суворов и молоденький комбайнер Василий Иванович, пока Андрейка был в больнице.
Может быть, прошлой ночью Андрейка видел, как машины с зажжёнными фарами везли пшеницу на элеватор?
Кто не знает, что зерно в машинах увозят на элеватор? Там его мелют. А из муки мама Сэсык стряпает лепёшки. Всё очень просто. Это знают все, кроме Дулмы, хотя она и заработала уже десять пятёрок.
Так быстро проходит лето! Разве успеешь сделать всё, что ты хотел? И только по зарубке на двери юрты видно, что Андрейка подрос за это лето.
Где-то летит сейчас в небе его Лебедь-Лебедин.
Бабушка Долсон по-прежнему верит в своих богов. Но Андрейка-то знает, что они ничего не едят…
Конечно, Советская власть не отдала Дулму Бадме. Теперь уже злой человек из дацана больше не будет стрелять в лебедей. И Щукин не станет возить его на своей машине. Был суд. После суда Бадму и Щукина увезли два милиционера, и едва ли теперь когда-нибудь этих людей встретит наш Андрейка.
Растут Андрейкины кургашки. На них всё больше шерсти и мяса. Надо ведь сдержать слово. А слово не воробей…
Учительница Вера Андреевна стала здоровой и румяной. А это от богатырской воды, от Хоронора — Чёрного озера и айрака — кислого молока.
Папа Арсен, мама Сэсык, бабушка Долсон, Рыжик, Нянька, Катька — все остаются в степи.
Андрейка и Дулма будут учиться.
А вот выпадет снег, придёт большое воскресенье — и Андрейка с Дулмой вернутся. Тогда Андрейка снова вспомнит о солнце и о машине, на капоте которой летит сверкающий олень. И он всё-таки поедет туда, где ночует солнце, где стоит золотая юрта и несёт свою службу отважный Алтан-Шагай-мэргэн.
Ну, а после зимы опять придёт весна, потом лето. И опять Андрейка подрастёт. Андрейка будет жить, расти, пока не станет большим, таким, как Тудуп, как комбайнер Василий Иванович.
И тогда он сам будет убирать хлеб на целине и отправлять зерно на элеватор. Тогда он сам будет работать на сенокосилке. Сам, на своём Рыжике и на отцовом Воронке. И в степи будет стоять ещё больше зародов сена.
Вот поэтому я и не знаю, можно ли считать, что повесть об Андрейке Нимаеве дописана до конца.