Какой-то сгорбленный старичок берет меня под руку и отводит в сторону:
— Наш маобара считается показательным, сюда всегда возят иностранцев. Обязательно посетите другие лагери, там еще хуже! Только я вам ничего не сказал!
Он прикладывает к губам узловатый указательный палец и быстро исчезает в толпе.
На следующий день я имел возможность убедиться в справедливости его слов. Несмотря на бдительность вездесущего Соломона Абрамовича, мне удалось побывать в нескольких пунктах расселения иммигрантов. Я видел удушливые жестяные «црифы» — бараки (народ называет их душегубками), лишенные воды, света, керосина; наблюдал нужду, грязь и все другие прелести нищенского быта, на которые обречена значительная часть населения этой страны. Я встречался с опухшими от голода пришельцами из Йемена, Ирака, Венгрии, Румынии. Что больше всего поражало — это их ощущение бесперспективности, духовная пришибленность, а во многих случаях — отчаяние., Они рассказали, что давно потеряли надежду найти какую-либо работу: человек, работающий хоть раз в неделю, считается здесь счастливцем!
Если вам минуло сорок лет, о работе в Израиле забудьте: вас никто не возьмет, вы стары! Принимая к себе на службу, хозяйчики грубо ощупывают мускулы претендента, чуть не заглядывают в рот, словно осматривают лошадей. Все здесь решают деньги. Если у вас их нет — вы не человек.
В селе Нагалал я разговаривал с забитым человеком, который униженно и льстиво улыбался после каждого слова, сказанного его хозяином, хорошо откормленным, самоуверенным фермером. Наедине со мной бедняга признался:
— Семь лет назад я был директором технического училища на Украине. Поехал в Израиль разыскивать свою старенькую мать. Нашел. Она совсем ослабла, ее нужно лечить, обеспечить ей хоть скромное питание… А я целый год не мог найти себе работы ни в Тель-Авиве, ни в Хайфе. Пришлось отправиться сюда, в Нагалал. Устроился батраком. Так и перебиваемся.
Он испуганно оглянулся и, боясь, что нас могут услышать, громко добавил:
— Но хозяин у меня добрый, внимательный. Каждую субботу он меня угощает рыбой…
Мне было больно смотреть на этого молодого старика, утратившего в таких условиях остатки человеческого достоинства.
Особенные издевательства и моральные унижения приходится испытывать людям, прибывающим в Израиль из Советского Союза.
— Вы ищете работу по специальности? — говорят им здесь. — У нас специалистов и без вас хватает. Нам нужны чернорабочие!
Многим довелось встретиться и с таким проявлением «гостеприимства»:
— Зачем вы приехали сюда, если у вас нет денег? И, вообще, вы нас не интересуете, нас интересуют ваши дети, вы — уже испорченный материал!
На Алленби-стрит, центральной улице Тель-Авива, я встретил преподавательницу-филолога М. Симоновскую, которая много лет посвятила педагогической деятельности. На широком ремне через плечо эта уже пожилая женщина носит ящик с надписью «Мороженое». Ей повезло: эту работу она нашла довольно скоро. А ее муж, опытный юрист, после продолжительных мытарств с большими трудностями устроился… шофером такси.
Аналогичное можно рассказать и о судьбе профессора-хирурга П., вынужденного служить приказчиком в бакалейной лавке.
Портной Бинем Моисеевич Меерсон в дни Отечественной войны находился в рядах Советской Армии.
— В армии ко мне относились с уважением, считали человеком, — рассказывает он. — А что я такое здесь? Песчинка. Только собственными глазами увидев Израиль, я понял, что такое капиталистическая система. Лучше бы ее никогда не знать! Шесть месяцев я в этой стране, из них пять с половиной хлопочу о том, чтоб вернуться домой.
Наконец-то привезли воду!». Один из «показательных» лагерей переселенцев
В разных районах страны среди переселенцев возникают стихийные демонстрации протеста против нечеловеческих условий существования, в которые поставило их израильское правительство. Несколько лет назад в том же Тель-Авиве против дискриминации выступили иммигранты из Ирака. В прошлом году жители маобара, который помещается в Иерусалимском коридоре, вышли на улицы, высоко неся бутылки с грязной водой. Такую воду они вынуждены пить и употреблять в хозяйстве.
Эти люди требовали от правительства чистой воды и переселения из лачуг в нормальные жилища.
В Тель-Авиве мы побывали в гостях у архитектора Баннета. Он познакомил нас со своим проектом застройки одного из районов города. Этот проект Баннет разрабатывает по заказу израильского министерства труда. Представитель министерства господин Левит, аскетичный на вид брюнет в защитного цвета френче, высоких гетрах и ярко-рыжих ботинках, то и дело поправляя широкие роговые очки, давал нам необходимые объяснения: