Как ангел спит
Такой сугроб, там, за окном, Как ангел спит... Витает небо серебром, Сквозь снег молчит. Мелькает сотканная ночь В заплатах дня, А я иду куда-то прочь, Верни меня... Клубок из шерсти вековой У прялки лет. Всегда со мной, всегда со мной Летящий свет. И топот сказочных берёз, Глотает лик. Туманом созданный обоз Молчит.. Возник... Царит высокая гора. Ступеньки, тишь. А в поле прячется нора. Над ней паришь. Возможно, там была лиса, Недавно. Вновь. Тропинка — снега полоса Летит в любовь. И я застыла за стеклом, Оно молчит. Такой сугроб, там, за окном, Как ангел спит...
ЦелУя своим колдовством
Мне нравится тёмный зал. Его миловидность теней. В нём луч своё имя связал Из пёстрой надежды моей. Его затаились глаза У тихих и мрачных оков. Я не замечаю. Гроза Боится счастливых шагов. И ночь амплитудой вершин Всё тянет фату своих гор. Там ёлка витает с аршин, На фоне, где ласковый бор. Где дикий Орфей в вышине Таится навек божеством. Где солнце грустит обо мне, Целуя своим колдовством.
Все горбушки — птицам
Все горбушки — птицам, мякиши — бездомным, А лесные лица смотрят вдаль безмолвно. Ёлки не боятся сумерка и зноя, Могут возвратиться в ясный день за мною. Тусклые собою белые покои. Встретился со мною. Встретился с такою... Сквозь чужие тучи, сквозь родные лица, Мякиши — бездомным, а горбушки — птицам.
На башне бой серебряных часов
На башне бой серебряных часов. Амур летит с забралом и стрелою, Я запираю двери на засов И только одиночество со мною. В его вершинах не парят орлы, В его пещерах не темно, не гневно. С ним я скрываюсь от твоей любви Таясь вот так, печали нет, наверно. В его заре написан кистью клад, И ковыляют солнечные гуси. В моих мечтах ты утонуть бы рад Среди теней да перламутра бусин. Гремят сады созвучностью ветров, Срывая с гор беззвучные оковы, Я закрываю двери на засов И превращаюсь в счастье твоё снова.
Томится снег. Возвышенный покой
Томится снег. Возвышенный покой Его в рассвет уходит сам собой Дорога дня, где каждый миг — стрелок Несёт любовь, как будто узелок. Мечта — подкова, звуки кузнеца, Который снова, с вызовом лица Гремит под искрой, трудится в борьбе, Печально, быстро на обед себе. Заботит шаг того, кто весь в пути, За кем другому писано пройти. За кем другому силиться в мольбе, Охватывая труд в самом себе. Томится снег. Метели в стременах. Витает миг в пророках, именах... Вся боль моя... то шепчет, то парит. Вся боль моя... тобою говорит.
Лежу, смотрю в невидимый ковёр
Лежу, смотрю в невидимый ковёр Полей, лугов, холмов заиндевелых. Чудес так мало необледенелых, Они страдают только до сих пор. Пока летит тумановое утро, Пока краснеет свет в садах своих. А я иду сквозь волны их, как будто, Шагая у дорог всегда твоих. Блестит река немного горьковатой, Как чутки ивы с музой изо льда! И птицы мчатся росчерком куда-то, Откуда слышит небо навсегда. В моих ладонях бабочки кружАтся Все из лучей, из мира состоят, И тени их на землю не ложатся, А вслед благословенными летят.
Забыть! Забыть! И томность и мечты
Забыть! Забыть! И томность и мечты, В которых дремлют горы из песка. Помножить грусть на горстки красоты, Где затерялась верная тоска. Забыть! Забыть! Мне шепчут сосны в день, А в нём любовь не помнит где приют. А в нём все сны отбрасывают тень И только чары вёсен в них живут. Пастель зимы, широкая, как путь Раскинулась белеющим мечом. На глади его зеркала забудь, Нашёптывал что ангел за плечом. Забудь! Забудь! Невиданный расцвет Всего того, что поцелуй вобрал И отыщи невидимый рассвет, В котором день подсолнечным пылал. Ликует шум в бушующих морях, Сонетом вновь растерянно играя. Перебирая звоны в тополях, И ничего на свете не меняя. Не доползает солнце до чудес, Не освещает их своим знаменьем. Но помнит чары ясноглазый лес, Родившийся моим стихотвореньем
Золотые буквы, пламенные букли
Золотые буквы, пламенные букли, Я со взором куклы молча сквозь снега. Все дороги ваксой, солнце — жёлтой кляксой Через чащи леса лентами в луга. Горделивый норов, сладкий на морозе, А характер — порох, в нежности белил. Я письмо писала дорогой берёзе, — О любви которой, лунный рог молил. Двери на рассвете, день бездонно светит, Глянцево танцуя в кукольных зрачках. Милою увидел меня свежий ветер, — Окаймлённый небом, свет на каблучках. Все поля немые, все холмы другие, — Тихие, как в прошлом, дикие снопы. Леденцами звонки, крыльями иные, Убегают в иней — сладости тропы. Вёсны где-то бродят, вёсны где-то ходят, Может, свои роли пишут на коре? Может, во мне сосны, странное находят, — Странности земного неба в феврале? Охватило небо взор туманов утра, Уплывает поле в белые проклятья. Среди них ступает синеглазой кукла, Золотые буквы вышиты на платье.