Стихийная луна, наряженная веком
Стихийная луна, наряженная веком, Влюблённая в причал, движение, корму, Понятна таковой простому человеку — Любовью не привиделась ему. Мятежны небеса в прощении светила, В котором сердце бьётся в фосфор, ночь. И если б солнце вдруг, как и луна любило, Но нет — луна одна у неба дочь. И освещая тени долгоноги, В которых и река, и человек простой, Луна нырнула в сизые дороги, Которые взметнулись над водой. И профиль ивы, здесь растущий веком, И клевер, что мечтает луной стать, Не могут у простого человека Любимую и лучшую отнять.
Где жемчуга над лугами
Где жемчуга над лугами, Янтарного цвета кареты, Где реки полны берегами, — Туманное высится лето. Пещерные капли немного Размоют весь призрачный холод, И солнце любимой дорогой Вернётся в свой сказочный город. Деревьев бегущие соки, На ветках встречают синицы Бегущие, крепкие строки, Взмывают в высоты, как птицы. Эол ткёт в расщелинах звёзды В ночи, когда счастье нам снится. Громоздкие, длинные грозы Вновь не остаются на лицах. Канатами ветки летучие Плывут на ветру удивляются, А нежная ива плакучая Собой у реки растворяется. Леса невесомые пышные, От мёда все бабочки липкие, Ростки возвышаются вишнями, И музыка — щепками, скрипками...
Бегущее небо букетом
Бегущее небо букетом Плывёт заколдованным в вазу. Его я узнаю секретом И он мне полюбится сразу. Далёкое эхо в долине, Под светом чуть белым, летящим, Букет обнаружу в малине, Таким же, как я настоящим. И будет играть на ладони, Любуясь затерянным ветром. Прекрасны его ароматы, Влюблённые в даль километра. И море влюблённое в чаше Букет мне подарочно вышил, А после, увидев мир краше, К нему небесами он вышел.
Впервые обернуться
Глотала зной под солнцем бытия, В летающей июньской суете, И ласточки смотрели на меня, Перед грозой, печальными. Не те. В обители особенной росы, Застывшей тропами в полуденной борьбе, Предвестником ни бури, ни грозы, А звёзд родившихся на счастие в тебе. Полёты облаков белеют днём, Тускнеют все печали наяву, Я в сердце заколдованном моём, Как в храме зачарованном живу. И сад целует сонные черты, И может утро в радость окунуться. Свет отражая,в нём не спрятан ты, И я могу впервые обернуться.
Не роняя мечты
Щёки, губы на ветру — пёрышком. Невесомыми в сон остаются. Карандаш плывёт трепетно колышком, И ему все миры признаются. Лишь слова оседают былинками, На ходу наряжая столетия. Все кто пишут, идут невидимками, По дорогам, под солнцем бессмертия. Серебром река лепит виньеточным, Завитушки былого, как ливнями. И стихи всех времён табуреточных Возвращаются фресками дивными. Паруса разрисованы тёплые, Над кормой светят звёзды летящие. А ресницы от ливня, то мокрые То, как время с утра, — настоящее. Укрывается небо берёзами, На коре их судьба, на ладонях рук. Мы любуемся сквозь стёкла грозами, Не роняя мечты от разлук.
Бал
Луна сегодня призрачным сияньем, Открыточного неба тихих скал Меня находит взором и признаньем Спускается к садам, где дивный бал. В ночи танцуют звёзды, отраженья, Бегущие от сизых фонарей. А их возвышенное тихое скольженье Увидит сказка липовых ветвей. И обо мне шиповник ранним утром — Той лодке, что всё время на плаву, — Расскажет, как светилась перламутром, На сказочном и трепетном балу.
Белая, белая птица
Робкая и ранимая, Дикая птица пугливая, В перьях свет солнца — лик чистого, А на плечах — высь ветвистого. Неба в глазах отражение, Мудрости век выражение. Вся в облаченьи красивого, Нежного лика счастливого. Робкая и ранимая, Птица, в одежде. Медовое, Счастье необъяснимое, Гнёздышко в древе — кленовое. Тихая, яркая, сильная, На голове — золочёное. Может и невыносимая, Но как всегда утончённая. Робкая и ранимая, Смотрит лишь в добрые лица. Дикая нежность пугливая, Белая, белая птица.
Просторы ясной красоты
Просторы ясной красоты — Есть отдых одичавших глаз. Глядят в сиянье чистоты — Два профиля, обитель фраз. Как толоконные холсты, Так пряди истинных ветров — Шиповниковых дум кусты, — Есть золото всех берегов. Они торопят сердце к нам; Босые ноги по песку, Летят над ним, подобно снам, Стирая прежнюю тоску. А в коридорах всех времён, Блик на страницах бытия, И вновь как раньше верит клён, Вернёшься ты туда где я. Просторы ясной красоты В двух отражениях плывут. Глядят в сиянье чистоты, Зовут, зовут, зовут, зовут.
В осколке